Я вошел в ту минуту, когда багровый глава семейства, одетый в кальсоны и тельняшку, кулаками приканчивал торшер. По комнате разбросаны были вперемешку кастрюли, одеяла, истерзанные матрацы и несчастные подушки, пережившие харакири. Семья морпеха в полном составе была загнана на платяной шкаф и оттуда навзрыд оплакивала производимый в квартире разгром. Телевизор с разбитым кинескопом уже валялся на боку, весь обсыпанный белым пухом, а десятки разноцветных осколков еще недавно были сервизом с вазой. В комнате стоял тяжелый спиртовой дух: казалось, зажги спичку — и вся атмосфера разом полыхнет.

При моем появлении хор на шкафу дружно смолк и в шесть глаз уставился на пришельца. Озадаченный внезапной тишиной, номер четвертый в моем списке поднял голову от недобитого торшера.

— Евгений Борисович, — миролюбиво сказал я, — у меня к вам небольшой разговор. Давайте пойдем на кухню, спокойно заварим чаю...

— Убью? — с вопросительной, как мне показалось, интонацией произнес морпех.

— Не надо, — посоветовал я. — Лучше попьем чайку.

— Убью! — коротко взрыкнул Ежков и метнул в меня что-то черное, стальное, похожее на копье. В морской пехоте неплохо готовили к рукопашной: не обладай я чекистской сноровкой, тяжелый костыль угодил бы мне точно в голову и почти наверняка сбил с ног. А так он просвистел сантиметрах в десяти над моей макушкой, после чего врезался в кухонную дверь.

— Евгений Борисович, — с огорчением сказал я. — Вы ведь могли меня покалечить этой штуковиной...

— Убью! — опять зарычал пьяный морпех и, отломив от торшера железную стойку, попер прямо на меня. Кажется, в его хмельных мозгах занозой засело одно-единственное слово.

Разборки с семейными дебоширами не входят в обязанности ФСБ. Меньше всего мне хотелось бы сейчас затеять ненужную драку с подозреваемым, к тому же основательно поддатым. Да еще в присутствии его жены и детей. Одно дело — давить асфальтовым катком вооруженных до зубов киллеров и совсем другое — лупить по морде взбесившегося ветерана с обломком торшера в руке.

— Господин Ежков... — начал я, но вся моя вежливость сразу улетучилась, как только бывший морской пехотинец сделал выпад и вскользь задел меня по плечу своим орудием.

— Убива-а-ает! — радостно проныли бабки из дверей. С галерки они уже переползли в партер и теперь наблюдали за спектаклем с близкого расстояния.

Пришлось быстро объявлять антракт. Оттолкнувшись от стены, я сделал обманный жест правой рукой, и как только морпех Ежков попытался поставить блок, опрокинул его хуком слева с одновременной добавкой удара ногою в пах. Возможно, хватило бы и первого, но я решил застраховать себя на будущее от разных печальных неожиданностей. Если все-таки окажется, что наш герой и есть «Мститель», то лучше подержать его в лежачем положении.

Потеряв равновесие, морпех удачно грохнулся на разоренный матрац и вряд ли сильно ушибся. Однако падение домашнего хулигана вызвало неожиданную реакцию у жертв его безобразий.

— Папочка, папочка! — ударились в слезы сидящие на шкафу дети, которым добрый тятя недавно обещал размозжить головы об угол.

Супруга, которую Ежков намеревался выкинуть с балкона, тотчас же соскочила вниз и с воплями бросилась к своему благоверному.

— Женюра! — заголосила она. — Женюсик! Что с тобой? Ты жив, солнышко?!

Солнышко Женюсик, немного очухавшись, ответил домочадцам длинной бессвязной фразой, сплошь состоящей из матерных слов.

— По-моему, он жив, — сказал я. — Он уже приходит в себя, слышите? Он уже говорит...

Гнев супруги морпеха Ежкова моментально нашел новое русло. Главным виноватым во всем тут же сделался не тихий застенчивый Евгений Борисович, а бандитствующий ваш покорный слуга.

— А вам чего здесь надо? — накинулась на меня она. — Вы-то чего сюда явились? Кто вас звал? Я никого не вызывала!

Изможденное лицо гражданки Ежковой уже пылало праведным гневом на меня, нагло нарушившего их семейный уют.

— Сла-а-адили с инвалидом, тоже мне! — злобно продолжала она. — Женечка в горах воевал, Женечка ранен был, две операции перенес, кавалер Боевого Триколора... Пособие ему по ранению дали — одно издевательство, и того не плотят!.. И в артели инвалидов такие жирные ворюги, коты, сволочи поганые! Женечка только сказал, что не надо жульничать с расценками, — и они его коленом под зад, и телевизор новый отнять хотят, за просрочку... Вот этих ворюг забирайте, а не мужа моего, дурака несчастного!

— Сама ты... дура несчастная... — пробурчал лежащий на полу Ежков, делая слабые попытки встать. — А телевизор им — хрена обратно целый достанется... хрена... пусть вот теперь битый получают...

Морпех выдал еще одну заковыристую матерную фразу. Жена посмотрела на супруга с нежностью.

— Я никого здесь не забираю, — поскорее возразил я гражданке Ежковой. — Я вообще не из милиции...

— А откуда же тогда? — подозрительно спросила та.

Мне не захотелось говорить, откуда я на самом деле. Иначе мадам Ежкова наверняка решит, что я хочу увести ее обожаемого мужа на Лубянку, и устроит мне еще одну истерику.