— Ужасно, — вздохнула Саммер, глядя на страницу с изображением детей. — Мне не нравится эта сказка.

— Давайте пить чай! — весело предложила бабушка, и когда Клер пошла поставить чайник, прошептала: — Тэмсин показала мне, что можно не пугаться леса. От него зависела жизнь ее семьи.

Джесси уселась поудобнее. В глазах появилось странное отчужденное выражение, словно она уже находилась не здесь.

— Ты знала ее семью, бабушка?

— Да. Видела много раз. Они обычно останавливались у Фоксхолл-лейн, неподалеку от нашего дома.

— Знаю, это возле башни.

— Верно, дорогая. В таборе бывало три, иногда четыре кибитки. У Тэмсин, похоже, не было матери. Думаю, она умерла. Тэмсин жила с бабушкой Надей и прабабушкой, ее имени я не помню. Бабушка Надя очень плохо говорила по-английски и выглядела так, как мы представляем настоящих цыганок: большие золотые серьги-обручи, темное, морщинистое лицо и вечная глиняная трубка. Она курила, как мужчина.

Саммер не отрываясь смотрела на Джесси.

— А голова была повязана шарфом?

— Да, дорогая, — весело ответила прабабка. — Но в те времена все носили шарфы, шляпы и косынки. Без головного убора считалось, что ты не одета, как того требуют приличия.

Саммер кивнула и принялась снова переворачивать страницы книги. Джуд хотела спросить племянницу, говорят ли о цыганах в школе. Но Джесси продолжала:

— Они не приглашали меня в кибитку, видимо, туда не полагалось входить посторонним, но Надя была очень приветлива. Если я приходила туда после школы, она наливала мне чаю, куда клала слишком много сахара, и давала такой же сладкий кекс. Прабабушка плела корзинки, а я сидела и наблюдала за ней. У нее были такие ловкие руки! Совсем как у моей мамы, когда та плела кружева! Как-то весной Надя пришла к нашему дому с корзинами, полными примул, и мама купила у нее одну на деньги, вырученные от продажи кружев. Когда цветы завяли, мама посадила примулы в саду и позволила мне сохранить корзину.

— Думаю, они собирали цветы в лесу и ловили мелких животных, — подала голос Джуд, вспомнив рассказ бабушки.

— Совершенно верно, дорогая, — кроликов и даже ежей. И конечно, знали все о растениях, съедобных грибах и о том, какие листья годны для снадобий. Надя пыталась напоить меня каким-то отваром, когда я сильно простудилась и кашляла, но запах был странный, и я отказалась пить. Боюсь, Тэмсин посчитала меня невежливой. Иногда такие недоразумения случались, потому что мы вели совершенно разный образ жизни. Но по большей части мы прекрасно играли вместе. Тэмсин была изящной и хорошенькой, знала столько интересного…

— Ой, ой, бабушка, расскажи! — оживилась Саммер.

Клер стояла в дверях, ожидая, пока закипит чайник.

— Однажды она призналась, что у нее три разных имени. Тэмсин ее звали только на людях. Она не открыла имя, которым ее звали в семье, хотя я очень просила. И даже не знала третье имя. Ей прошептали его на ухо при рождении. Тэмсин обещала, что однажды, когда станет взрослой, все узнает.

— У меня тоже три имени! — торжествующе объявила девочка. — Саммер Клер Китинг. А у моей подруги Дарси — даже четыре.

— Тэмсин в школе была Тэмсин Ловалл, так что у нее тоже четыре имени, — улыбнулась Джуд. — Бабушка, а Тэмсин сама пошла в школу, или власти ее заставили?

— Надя хотела, чтобы внучка воспользовалась предоставленной возможностью. Сама она была неграмотна и гордилась тем, что Тэмсин читает и пишет. Мне приходилось помогать Тэмсин с заданиями, если та чего-то не понимала, а объяснить было некому. Она никогда не приходила к нам, хотя я приглашала, и, думаю, мама не была бы против. Она вообще была очень доброй, наша ма, в отличие от некоторых местных женщин. Другие дети хором пели эту кошмарную дразнилку: «Мама запрещает мне спать с цыганкой на траве». Конечно, наши учителя не разрешали им кричать всякие глупости, но разве можно остановить детей?

Саммер подняла голову от книги:

— Какая дурацкая песенка! Я бы в жизни не сказала ничего подобного!

— Но я никогда не подходила к Тэмсин в школе, — продолжала бабушка. — О нет. С моей стороны это было не слишком храбро, верно?

— Да, — нерешительно пробормотала Саммер.

— Школьники могут быть такими жестокими… Особенно один мальчик… — Бабушка стала возиться со слуховым аппаратом, который издал предупреждающий скрип.

— Как его звали, бабушка?

— Будь проклята эта штука. О, не важно, какая разница!

Джуд заподозрила, что это очень важно, но тактично сменила тему:

— Расскажи о колье. Где Тэмсин его хранила?

— О, это так интересно! Она не приносила его в школу, но иногда надевала в таборе. И серьги тоже. Если украшения на тебе, их нельзя украсть, верно?

— Полагаю, да, — согласилась Джуд.

«Но ведь именно это случилось с колье Тэмсин. Джесси его похитила», — подумала она.

При виде опечаленного лица бабушки Джуд поняла, что та подумала о том же.

— Я обожала это колье. Иногда Тэмсин позволяла мне его примерять, и мы воображали себя принцессами, а та, что надевала его, могла выбирать, чем заниматься в тот день. Однажды была моя очередь, и я сказала, что хочу подняться на башню. Мы часто играли вместе, но па не велел нам подниматься наверх, хотя мы порой его не слушались.