— Поцелуй, значит? Я никогда ни с кем не целовался.

— Силас!

— Что?! Если я не помню, это не в счет!

Я складываю руки на груди и наблюдаю, как уличный музыкант поднимает скрипку. Он помнит первый раз, когда взял ее в руки, свои первые ноты, кто подарил ее ему. Я завидую его воспоминаниям.

— Я буду серьезен, Чарли. Прости.

Смотрю на Силаса уголком глаза. Он искренне сожалеет — руки в карманах, голова опущена, будто стала слишком тяжелой.

— Так, что, по-твоему, мы должны сделать? Поцеловаться?

Я пожимаю плечами.

— Попытка не пытка, так?

— Ты говорила, что, по сказкам, герои должны сначала что-то узнать…

— Да. Например, Спящая Красавица нуждалась в ком-то храбром, чтобы разбудить ее поцелуем и снять проклятье. Белоснежку вернул к жизни поцелуй истиной любви. Ариэль должна была поцеловаться с Эриком, чтобы разрушить заклятие морской ведьмы.

Он бодрится.

— Это мультики. Ты помнишь, как смотрела их?

— Нет, но я помню суть. Мистер Дитсон обсуждал сегодня сказки на уроке английского. Тут-то мне и пришла идея.

Мы идем к музыканту, играющему нечто медленное и грустное.

— Похоже, разрушение заклятия, по большей части, лежит на парне, — говорит Силас. — Он должен что-то значить для героини.

— Да… — Мой голос затихает, и мы останавливаемся послушать. Хотела бы я знать эту песню. Звучит знакомо, но я не могу ее назвать.

— Есть одна девочка, — тихо начинаю я. — Я хочу поговорить с ней… возможно, она что-то знает. Некоторые называли ее Креветкой.

Силас хмурится.

— В смысле? Кто она?

— Не знаю. Она была со мной на нескольких уроках. Это просто интуиция.

Мы стоим среди группки туристов, и Силас тянется за моей рукой. Впервые мне не хочется ее отдернуть. Я позволяю его теплым пальцам переплестись с моими. Свободной рукой он фотографирует скрипача.

— Чтобы запомнить первый раз, когда я взял тебя за руку.

12 — Силас

Мы прошли два квартала, а она до сих пор не отпустила мою руку. Может, ей нравится держаться за меня, а может, Бурбон-стрит немного… ну…

— О Боги! — девушка поворачивается ко мне. Она сжимает мою кофту в ладони и упирается лбом в руку. — Этот парень только что оголился передо мной, — она прыскает смехом в рукав. — Силас, я впервые увидела пенис!

Я смеюсь, продолжая вести ее через подвыпившую толпу. Через несколько минут она снова бодрится. Мы подходим к большой группе полуголых, воинственных мужчин. На их шеях висят украшения из бисера. Все они смеются и кричат людям на балконах. Девушка сжимает мою руку, пока мы успешно пытаемся их обойти. Вскоре она расслабляется и увеличивает расстояние между нами.

— Что это за украшения? Зачем кому-то тратить деньги на такую безвкусицу?

— Это часть Марди Грасской традиции, — говорю я. — Я читал об этом, когда искал Бурбон-стрит. Начиналось все с празднования в честь последнего вторника перед Великим постом, но затем это переросло в круглогодичное развлечение. — Я прижимаю ее к себе и указываю на тротуар. Девушка обходит лужу блевотины.

— Я голодна.

— Чья-то рвота пробудила в тебе аппетит? — смеюсь я.

— Нет, она навела меня на мысли о еде, и тут уж заурчал мой желудок. Накорми меня. — Она указывает на ресторан. Вывеска горит красным неоном. — Давай пойдем туда.

Чарли понеслась вперед, ведя меня за руку. Я опускаю взгляд на телефон и следую за ней. У меня три пропущенных вызова. Один от «Тренера», другой от брата и один от «Мамы».

Я впервые думаю о ней. Интересно, какая она? И почему мы до сих пор не встретились?

Чарли останавливается, чтобы пропустить машину, и я врезаюсь ей в спину. Ее руки поднимаются к голове, которую я ударил подбородком.

— Ай!

Я потираю челюсть и смотрю, как она убирает волосы на плечи. Подмечаю намек на тату, выглядывающий из-под ее футболки.

Она снова начинает идти, но я хватаю ее за плечо.

— Подожди. — Я опускаю ее ворот на пару дюймов. Прямо под затылком рисуется небольшой силуэт деревьев, выведенных чернилами. Я провожу пальцами по их контуру.

— У тебя есть татушка.

Она поднимает руки к месту, которого я касаюсь.

— Что?! — кричит Чарли. Она поворачивается и смотрит на меня. — Не может быть!

— Еще как может. — Я снова поворачиваю ее спиной и опускаю ворот. — Здесь, — провожу пальцами по деревьям. На этот раз ее кожа покрывается мурашками. Я прослеживаю взглядом за их дорожкой, идущей по плечам и скрывающейся под футболкой. Вновь смотрю на татуировку; она пытается нащупать ее. Хватаю девушку за пальцы и прижимаю их к коже. — Силуэт деревьев. Прямо здесь.