— Я поняла, — глухо произнесла она. — И у тебя должна быть идеальная память, если тебе по силам вытаскивать любую информацию из своего подсознания. И ты способен… сделать все это, разве не так?

— Нет, — не согласился он. — Я всего лишь продукт испытания. Наблюдения за мной дали ученым очень много, но единственное, что делает меня необычным, это то, что я сознательно контролирую определенные функции, в нормальных условиях проявляющиеся на уровне подсознания и непроизвольных реакций. Не все из них, но многие. И я не использую этот контроль больше, чем это необходимо. Имеются веские биологические причины, почему человеческий разум так разделен и почему, как в моем случае, не обойтись без целого ряда наказаний. Мне понадобится пара месяцев, чтобы привести себя в порядок после этой заварушки. Я связан добрым старомодным нервным напряжением, и до тех пор, пока будет длиться это состояние напряжения, я буду чувствовать определенный дискомфорт.

Он смотрел на Елену, и призыв в его глазах все рос.

— Хорошо, — сказал он. — Теперь ты знаешь мою историю. Что ты собираешься делать со всем этим?

И только тут она наконец по-настоящему улыбнулась ему.

— Не беспокойся, — сказала она. — Не беспокойся, Симон.

— Ты подержишь мою руку, пока я буду приходить в себя? — спросил он.

— Я ведь уже держу ее, дурачок, — ответила Елена.

Далгетти радостно улыбнулся. А затем уснул.

Хотя Институт продолжал заявлять о бескорыстных и благих намерениях, злоупотребления оставались присущими психодинамике. Дебаты между Далгетти и Казимир были продолжены другими с еще большей горячностью и страстностью. Новые планетарные поселения предлагали широкое поле деятельности для соперничающих движений. В середине столетия Венера вышла из Организации Объединенных Наций после Второй Конференции в Рио. Более поздние события показали, что гораздо проще перемоделировать мир, чем переделать человечество.

Комната была маленькой и пустой; ничего, кроме решетки вентилятора не освежало серости безликих пластиковых стен, никакая мебель не украшала ее — только стул да пара скамеек. Стояла жара, и холодный отблеск флюоресцентных ламп высвечивал капельки пота на лице сидящего в одиночестве человека.

Это был довольно высокий мужчина, с жесткими и резкими чертами лица, коротко подстриженными рыжеватыми волосами. Его серые глаза с холодным равнодушием взирали на унылую комнату, оценивающе глядя на голые стены и грубо сколоченную мебель. Рабочий комбинезон, облегающий худое тело человека, казался слишком ярким.

Из висящей на поясе сумки он неторопливо достал сигарету, покрутил ее в пальцах и зажег, жадно затягиваясь. Во всех его движениях чувствовалось спокойное ожидание.

Дверь внезапно открылась, и в комнату вошел мужчина. Он казался гораздо ниже ростом, с бледным лицом, одетый в одни шорты, к поясу которых был приколот значок в форме звезды и игольчатое ружье в чехле. Что-то неуловимое выдавало в мужчине военного.

— Симон Холлистер? — спросил он, скорее для проформы.

— Да, это я, — ответил худощавый, поднимаясь из-за стола. Он угрожающе посмотрел на незнакомца, но сам был безоружен; сразу по прибытии его тщательно обыскали.

— Я капитан Карсов, Корпус Охраны, — представился военный.

По-английски он говорил довольно бегло, с едва заметным акцентом.

— Садитесь. — Капитан опустился на скамью. — Я пришел просто поговорить с вами.

На лице Холлистера появилась недовольная гримаса.

— Как насчет ленча? — пробормотал он. — Я не ел уже… — Он помолчал секунду и продолжил: — Тринадцать часов двадцать восемь минут!

Такая точность не ускользнула от Карсова, но он пока предпочел не обращать на это внимания.

— Сейчас, — сказал он, — нам нельзя терять времени. Последний транспорт уходит через сорок часов, а до этого момента нужно решить, подходите вы нам… или должны будете уехать обратно.

— Странная манера обращаться с гостем, — проворчал Холлистер.

— Мы не приглашали вас сюда, — холодно заметил Карсов. — Если хотите остаться на Венере, то вам лучше подчиняться здешним правилам. А теперь… что, по вашему мнению, квалифицирует вас?

— Для жизни здесь? Я инженер. Имею опыт ведения строительства в бассейне Амазонки и на Луне. У меня есть соответствующие документы и рекомендательные письма. Если позволите, я достану их из своего багажа.

— Позже. Какова причина вашей эмиграции?

Холлистер угрюмо посмотрел на собеседника.

— Мне не нравится Земля.

— Если можно, конкретнее. Позднее вам придется пройти наркотестирование, так что правду мы все равно узнаем. Эти вопросы я задаю лишь для того, чтобы как-то помочь следователям. Чем быстрее вы ответите на них, тем легче для всех нас будет проходить испытание.

Холлистер вспыхнул.

— Это вторжение в мою частную жизнь!

— Венера очень непохожа на Землю, — отрезал Карсов, с трудом сдерживаясь. — Еще до того, как была разрешена посадка, вы подписали бумагу, в которой говорилось о вашем согласии находиться под нашей юрисдикцией во время пребывания на Венере. Я мог убить вас, и в ООН не сказали бы ни слова. Но нам очень нужны опытные специалисты, и я все-таки склонен предоставить вам вид на жительство. Не осложняйте, пожалуйста, мою задачу.