Быстро оглядевшись вокруг, невнятно бормоча под нос молитву, он взялся за приклад винтовки и прицелился.

«Надо выбить главного среди них. Да еще при этом владельца "янтаря". Потом пулеметчика. Военных. А эти сявки местные и сами разбегутся!»

Овчина выждал порыв ветра, зашелестевший листвой в тонких ветвях, замер и нажал спусковой. Оружие громко выстрелило, толкнув в плечо.

Пуля калибра 7,62 миллиметра, три раза пробившая всполохи аномалий, незначительно сместила траекторию своего полета и, по касательной звякнув об шлем Истребителя, впилась в обшивку вагончика.

Эхо выстрела и звук пулевого шлепка вызвали инстинктивные действия и команды военных. Группа рассыпалась в стороны, резко меняя позы и прячась за единственным укрытием.

«Блин!» – Овчина тут же выстрелил еще раз, крепко сжимая раритетную винтовку. И еще. «Мосинка», громыхнув пять раз, потребовала перезарядки.

– Вот падлы! – вслух начал ругаться стрелок, теряя драгоценное время и эффект внезапности.

Только одна пуля угодила в цель, пробив ногу Занозе выше колена. Сталкер взвыл, но подхваченный стремительным рывком Орка, тут же оказался внутри вагончика.

Никита быстро извлек со спины «Вал» и приник к оптике, чтобы нанести ответный удар, но, издав недоуменный возглас, убрал палец со скобы.

– Охренеть! Это еще что за тварь?

Все, кто имел свою оптику, будь то прицел или бинокль, вскинули ее к лицам, продолжая прятаться в вагоне и за ним.

– Ого. Мимикрим, мать его за ногу! – отозвался Кулек, вертя диковинной подзорной трубой-телескопкой. – Капец говнюку.

Затаив дыхание и боясь просмотреть зрелище, люди наблюдали за развернувшейся на опушке небольшой рощи картиной. Все прильнули к окнам и двери вагона. Только двое лежачих, Бродяга и Заноза, не могли лицезреть то, что развернулось в трехстах метрах от них, на краю Поля Чудес, и только сыпали вопросами:

– Что там, братцы?

– Кто? Эй. Не молчите.

– Ау!

Овчина, пытаясь вставить очередной «гребешок» патронов, услышал сзади приглушенное дыхание и треск сломанного сучка. Горячая волна моментально пробежала по его спине от затылка к гениталиям. «Вот, бл…!» – успел подумать полицейский, вздрогнув от хриплого звериного рыка.

Он перехватил винтовку за ствол и с разворота замахнулся ей, словно, дубиной. Приклад попал нападающему в район ключицы – если, конечно, она у него была.

Овчина ойкнул, приседая от неожиданности и страха.

Нет, даже не страха! От всеобъемлющего животного ужаса. При виде того, кто напал сзади.

Мимикрим!

Этот мутант в Зоне – один из самых сильных, хитрых и умных. А этот, хотя и был уже стар и менее ловок, но оставался страшным и к тому же был опытным и матерым.

От вида его желто-седых косматых патл, багровых щупалец, сгорбленной, но высокой фигуры, не утратившей к старости рельефных мышц и силы в них, человека сразу сковал смертельный страх.

Обреченный не смог больше сделать ничего – ни увильнуть в сторону, ни выхватить из кобуры «марту», ни воспользоваться тесаком «тайга». Ноги его подкосились, руки предательски ослабли.

Мимикрим одной лапой схватил Овчину за горло, охватив огромной кистью всю шею и часть плеча. Другой вырвал у него оружие, будто не ощутив боли от удара, размахнулся им и сломал об дерево.

Сверху на обоих сыпанули оставшиеся с осени сухие листья и тонкие ветки. Мир вокруг затаился в предчувствии кошмара.

Овчина начал терять сознание, буквально повиснув в тисках мутанта. Мочевой пузырь человека во второй раз за сегодня непроизвольно опорожнился, руки безвольно опустились, бледное до этого лицо посинело, а белки глаз налились кровью.

Зверь держал его, наверное, минуту. Рассматривал, словно экземпляр в коллекцию, постепенно сжимая захват. Изучал и наслаждался видом.

Язык жертвы вывалился, голова побагровела. Дикие мучения длились не долго. Пара присосок-щупалец уродливого мутанта впилась прямо в лицо бедняги. Тот всхлипнул и затих.

Наблюдающие эту картину с холма поежились и сморщились. Эскимо не позволил наблюдать дальнейшие извращения ни себе, ни товарищам и пальнул в воздух из дробовика.

Мимикрим вздрогнул, издал недовольный рык и, схватив тело Овчины под мышку, словно куклу-манекен, торопливо двинулся с добычей в кусты, прямиком к своему стойбищу.

Никита жадно ловил лицом солнечный свет, ощущая разливающееся по коже тепло, истому и некоторую лень. Шлем он держал в руке, другой сжимал рукоятку автомата. Со стороны человек в «афганке» песочного цвета, в чёрных кроссовках и с матовой темно-зеленой спецназовской сферой в пробившихся лучах солнца казался спокойным, умиротворенным, загорающим солдатиком, решившим понежиться на привале.