Братьев Самановых Николай Игнатьевич вычислил давно. Их банда держала под собой не только Минск и всю республику. Связи братков-бандитов распространялись куда шире. Димка Саманов с братом Шуриком чувствовали себя как дома и в Москве, и в Питере, и в Киеве. Мало этого, за последние полгода Семановы дважды побывали в Лондоне и несколько раз в Варшаве. На счету криминальной группировки с десяток заказных убийств, рэкет белорусских предпринимателей и наркота. Борисевич доказывал начальству, что брать Самановых надо давно — косвенных улик хватало. Но начальники не торопились. Братья умели с нужными людьми быть щедрыми. В прокуратуре ордер на их арест выдавали долго и неохотно. Борисевичу даже показалось, что городской прокурор остался весьма недоволен настойчивостью следователя. Но на сей раз в руках Николая Игнатьевича имелись неоспоримые доказательства. Жена убитого на прошлой неделе предпринимателя записала по телефону голос Шурика Семанова. Тот за день до убийства звонил с угрозами и требовал денег.

Борисевич снова поморщился от запаха псины и посмотрел на Рекса. Тот лежал у ног Ундина и, вывалив огромный язык, по-доброму щурился. Глядя на добродушную зверюгу, трудно было представить, как пес всаживает клыки в удирающего бандита. Рекс за свой собачий век славно поработал и даже был два раза ранен. Карьера Рекса подходила к концу. Ему шел десятый год, а это для его профессии канун пенсии.

«Хороший зверь. Помыл бы его Ундин, так не вонял бы. Он же собака, сам не понимает», — вздохнул Борисевич и стал смотреть в окно. Они неслись по предрассветному Минску. Сзади автобус с бойцами ОМОНа, впереди «Волжанка» с группой оперативников. В пять часов утра город выглядел вымершим. Еще несколько минут, и они у цели.

Семановы владели недвижимостью в самом Минске и за чертой города. По сведениям службы наружного наблюдения, вчера после казино братья поехали на Бобруйску. Там они занимали этаж нового престижного дома-башни из светлого кирпича. Сломав перегородки, соединили четыре квартиры, но двери на разные лестничные площадки не заделывали. Поэтому все возможные выходы до начала операции Амону предстояло перекрыть. Борисевич беспокоился, не слиняли ли бандиты раньше. Он учитывал возможность утечки информации из самих органов. Братьев могли успеть предупредить о готовящемся аресте.

«Волжанка» оперативников остановилась за квартал, чтобы не спугнуть бандитов. Микроавтобус и ОМОН притормозили следом. Бойцы с оперативниками поспешили вперед. Ундин с Рексом последовали за ними. Эксперты остались дремать в микроавтобусе — погони и перестрелки в их обязанности не входили. Борисевич тоже не спешил. Его участие в задержании не требовалось. За ним доказательная база. Для этого эксперты произведут обыск, а он допросит задержанных. Но дремать Борисевичу не позволяло нервное напряжение, и он вышел на улицу. Когда Николай Игнатьевич приблизился к зданию, вспомнил, что здесь уже был. Несколько месяцев назад с балкона этого дома выпала девочка-подросток. Ему поручили расследование. И Борисевич пришел к выводу, что это несчастный случай. Девочка играла с подругой, уселась на перила и потеряла равновесие. Взрослых в квартире не было. Подруга так точно все описала, что Николай Игнатьевич ей поверил. Дети столь мастерски, по его мнению, притворяться не умеют. Но теперь, поглядывая на злополучный балкон, у Борисевича закралось подозрение. Балкон находился на последнем девятом этаже, на том самом, где обосновались бандиты. Хотя по документам братья Семановы приобрели тут жилье позже.

— Товарищ майор, можете зайти, — возник перед Борисевичем капитан Роговая.

— Взяли? — нетерпеливо поинтересовался следователь.

— Их там нет. Там вообще что-то странное. Давайте поднимемся.

Борисевич молча пошел за капитаном. Поднялись на девятый этаж пешком. Лифты из соображения экономии по совету «батьки» в большинстве домов на ночь отключали.

Несколько бойцов оставалось на лестнице. Двое стояли у входа в квартиру. Остальные дежурили внутри. Стальную дверь в апартаменты Самановых ломать не пришлось. Оперативникам ее открыла заспанная женщина в прозрачном пеньюаре. Когда следователь вошел в квартиру, она сидела в уголке, скромно уложив руки на колени. По остаткам грима Борисевич предположил, что женщина представляет одну из древнейших профессий. Но поразить мужское воображение своими прелестями дама могла лет двадцать назад.

Майор отработал в органах больше двух десятков лет и бандитские логова повидал в изобилии. Но то, что увидел здесь, ничего общего с его прежними наблюдениями не имело. Из просторного холла с вешалкой для верхней одежды он перешел в тридцатиметровую комнату, сплошь заставленную всевозможной техникой. С десяток видеомагнитофонов студийного формата со стационарными пультами управления сделали бы честь любой телевизионной компании. Возле них находилось несколько кресел с вращающимися сиденьями. За распахнутой, обитой для звукоизоляции войлоком, дверью виднелся просторный зал. Борисевич перешел в него. Посередине зала находилась огромная кровать с пологом, а вокруг нее штативы с тремя телевизионными камерами. На штативах повыше висели прожектора. Другой мебели в зале не наблюдалось, если не считать кожаного дивана и низкого журнального столика у одной из стен. На столике сохранились следы недавней трапезы — две коробки с набором шоколадных конфет, уже изрядно опустевшие, и несколько бутылок пепси. Бутылки тоже были неполными. Подобное меню для бандитских застолий никак не подходило. Скорее здесь закусывали сладкоежки. Визуальные наблюдения следователя прервал капитан Роговая:

— Товарищ майор, пройдите сюда.

И Николай Игнатьевич послушно проследовал за ним в коридор, куда выходило еще три двери. Роговая приоткрыл последнюю и жестом пригласил Борисевича. Следователь шагнул в комнату, и весь его вид выразил полное изумление, а надо сказать, что удивить бывалого майора случалось редко.

Помещение метров в двадцать вмещало пять двухъярусных детских кроватей, которые так уважают в многодетных семьях, когда проблема места в тесной квартире стоит остро. Но самое удивительное, что кроватки не пустовали. Их занимали дети. Разбуженные в столь раннее время, они сонно таращились на милиционеров. Это были девочки от десяти до тринадцати лет. Все миловидные и по-детски прелестные. В другом случае Борисевич, чтобы не нарушать ангелочкам сна, незамедлительно бы удалился. Но пребывание малолеток в логове бандитов требовало разъяснений.

— Приведи сюда эту женщину, — приказал он капитану. Тот кивнул и через несколько секунд вернулся с престарелой красоткой в пеньюаре.

— Вы кто?

— Я воспитатель частного детского интерната, — важно ответила дама.

— Кому же принадлежит это заведение?

— Дмитрию Юрьевичу и Александру Юрьевичу Самановым.

— И где сами хозяева?

— Они мне не докладывают.

— Когда вы их видели в последний раз?

— Ночью заезжали проведать, все ли в порядке, и тут же уехали.