– Мамуль, она глухонемая, – хохотнул Вовчик. – Дамочка, либо сообщите нам цель своего визита, либо шкандыбайте отседова.

Вовчик кривлялся, стараясь развеселить любовницу. Но Верка почему-то разозлилась на него.

– Заткнись! – цыкнула она. – Это дочь моя. Ну что, Рита, всё-таки соизволила вернуться? Наконец-то! А я уж думала, что придётся тебя за космы волоком домой тащить. Отъелась на чужих хлебах? Домой уже и не тянет? Хватит, нагулялась. Теперь со мной жить будешь. Ну что встала? Раздевайся и проходи.

Рита ничего не понимала. Мать вместо того, чтобы оправдываться, почему она совсем бросила родную дочь, накинулась ещё на неё с упрёками!

Рита сняла шубу с шапкой, с трудом прицепила всё это на гвозди, вбитые в стену, сняла унты и растерянно посмотрела на мать.

– А ещё тапочки у вас есть?

– Нет, извините, к вашему торжественному возвращению не приготовились, – съехидничала Верка. – Бронтозавриха что, пожмотилась тебе с собой вещи собрать?

– Не смей бабушку так называть! – не выдержала Рита.

– Что?! – взревела Верка. – Заступаешься за неё? Ба-а-бушка! Эта тварь подколодная выгнала меня беременную из дома! Я чуть не сдохла на улице без жилья, без куска хлеба, без копейки денег! Я хотела под машину от горя броситься! И тебя я, между прочим, на какой-то стройке чуть ли не в снегу родила. А теперь она ба-а-бушка! Ты забыла, как жила здесь со мной? Забыла, как пухла с голоду, как собирала пустые бутылки в парке? И что твоя бабушка? Заботилась о тебе? Ночами не спала? Денежки тебе на еду и на одежду давала? Чёрта с два! Она не желала даже думать о тебе! Она со своим Вадюшей жрали чёрную икру ложками, ходили в шелках да мехах, а на нас с тобой плевали с высокой колокольни!

– Многие люди совершают ошибки в своей жизни, за которые им потом очень стыдно. Бабушка очень раскаивалась из-за этого.

– Раскаивалась? Да мне насрать на то, что она раскаивалась! Она мою жизнь загубила! – Верка отчаянно стукнула себя в грудь. – Она всё отняла у меня: любовь, семью, дом, счастье! У, тварь! Я её ненавижу! И я не успокоюсь, пока также не загублю её жизнь!

Рита побелела.

– Бабушка умерла, – сказала она очень тихо, – она погибла.

Верка тут же осеклась. Вся злость её пропала.

– Погибла?! Господи!

Повисло тягостное молчание.

– Царство ей небесное, – горестно произнёс Вовчик и тут же забулькал водкой, радуясь поводу открыто напиться, – давайте помянем грешницу.

– Ну что ты возле двери стоишь? – сказала Верка уже миролюбиво. – Проходи, садись за стол. Здесь никто не будет тебя особо приглашать. Вовчик, доставай ещё два стакана. Помянем старуху.

Рита прошлёпала по холодному полу и села за стол, с брезгливостью отодвинув от себя грязную тарелку. Верка, заметив это, нахмурилась, но промолчала. Вовчик радостно засуетился. Он обожал пить за компанию, неважно даже по какому поводу. Одному хоть и приходилось выпивать, но было скучно. Вовчик поставил стаканы и разлил в них дешёвую водку.

– Нет-нет, я не пью, – возразила Рита.

– А ты пригуби чисто символически, – посоветовала Верка, – надо же помянуть твою бабку.

Рита подняла стакан.

– Ну, выпьем за… – поднявшись, начал изображать из себя тамаду Вовчик.

– Сядь, – поморщилась Верка. – Ну что, дочь, давай помянем её. Пусть теперь Бог решает, если он там есть, грешна она была или нет. А мы, оставшиеся мучиться в этой поганой жизни, плохого о ней больше не имеем права говорить. Простим её. Пусть покоится она теперь с миром. Царство ей небесное!

– Эх, хорошо сказала, душевно, – прослезился Вовчик и залпом опустошил стакан.

На Риту опять накатилась тоска и отчаяние. Вновь перед ней промелькнули те страшные дни похорон. Она смахнула с щеки слезу. Но, как ни старалась, сдерживаться больше не могла. Слёзы полились из глаз, и Рита закрыла лицо руками. Верка, подобревшая после первого же стакана, придвинулась к дочери, обняла её за плечи и прижалась головой к её голове.

– Поплачь, поплачь, дочка. Авось полегчает. Что я, не понимаю, что ли, как тяжело терять тех, к кому привыкаешь.

Этот, пусть минутный, порыв, пусть даже пьяная ласка опять сблизила мать и дочь. Рита благодаря своей доверчивости и доброте с лёгкостью всегда прощала обиды. Вот и сейчас она готова была всё забыть и всё простить матери. Она тоже обняла Верку, и они вместе заплакали. Вовчик, видя такую картину, тоже пьяненько заскулил.

Риту уложили спать на её старом диванчике. Правда, теперь ей пришлось подогнуть ноги, чтобы уместиться на нём. А Верка с Вовчиком ещё долго продолжали сидеть за столом. Они допили до конца бутылку, и теперь Верка тихо пела тоскливые песни, а Вовчик, подперев рукой голову, боролся со сном.