Лоуренс Блок
Джентльменское соглашение
Перевел с англ. А. Шаров
Грабитель - хрупкий, опрятно одетый молодой человек лет тридцати с небольшим - деловито шарил в прикроватной тумбочке, когда Арчер Требизонд тихонько проскользнул в комнату. Появился он крадучись, по-кошачьи, - можно было подумать, что и сам Требизонд пришел сюда, чтобы поживиться чужим добром. Но, разумеется, это было далеко не так. Увлеченный изучением ящика грабитель не заметил Требизонда, но спустя какое-то время почувствовал его присутствие, как антилопа в джунглях чует близость хищника.
Когда грабитель певернулся и увидел Арчера Требизонда воочию, сердце его затрепетало. Сначала - просто от неожиданности. А потом - оттого, что револьвер в руке Требизонда был нацелен точнехонько на него, грабителя. Это обстоятельство весьма расстроило последнего.
– Черт побери.
– Кажется, именно такими словами он начал беседу. А затем произнес приблизительно следующее: - Я был готов поклясться, что дома никого нет. Я звонил по телефону, стучался в дверь...
– Я только что вошел, - сообщил ему Требизонд.
– Вот невезуха. И так всю неделю. Во вторник ехал на машине, крыло помял; третьего дня опрокинул аквариум, безнадежно испортил ковер, сгубил двух африканских рыбок, самца и самку, таких редких, что им ещё латинского названия не придумали. Даже говорить боюсь, сколько я за них заплатил. А вчера за обедом прикусил щеку изнутри. С вами такое бывало? Хуже всего то, что чувствуешь себя круглым дураком. И кусаешь проклятущую щеку снова и снова, потому что она распухает. По крайней мере, у меня так и происходит.
– Грабитель судорожно вздохнул и вытер потной ладонью ещё более потный лоб.
– А теперь вот...
– пробормотал он.
– Это может оказаться пострашнее помятого крыла и опрокинутого аквариума, - сочувственно проговорил Требизонд.
– Я что, не понимаю? Знаете, как мне следовало поступить? Я должен был проваляться всю неделю в кровати. Есть у меня знакомый медвежатник, так он всегда советуется со звездочетом, прежде чем идти на дело. Если, скажем, Юпитер не там, где надо, или Марс на одной линии с Ураном, или ещё что-нибудь такое, парень сидит дома. Вроде, нелепость, да? А между тем, на него уже восемь лет не надевали наручники. Вы знаете хоть одного человека, которого не заметали восемь лет подряд?
– Да хотя бы я сам, - ответил Требизонд.
– Вы не жулик.
– Зато я предприниматель.
Грабитель хотел ответить, но передумал.
– Надо будет дознаться, как звать того звездочета, - пробормотал он.
– Так я и сделаю, вот только выберусь отсюда.
– Если выберетесь, - уточнил Требизонд. И добавил: - Живым.
Подбородок грабителя едва заметно дрогнул. Требизонд усмехнулся, и грабителю показалось, что черное дуло револьвера при этом сделалось шире.
– Нацелили бы вы эту штуку куда-нибудь еще, - предложил он.
– А я не собираюсь стрелять куда-нибудь еще.
– Не станете же вы стрелять в меня!
– Вот как?
– Вы даже лягавых не позовете, - заверил его грабитель.
– В этом нет нужды. Я убежден, что мы сможем уладить дело своими силами. Двое разумных людей всегда придут к разумному соглашению. У меня есть немного деньжат, и я, как человек широкой души, с удовольствием сделаю взнос в ваш любимый благотворительный фонд. Зачем впутывать полицию в личные дела джентльменов?
Грабитель пытливо разглядывал Требизонда. Только что произнесенная речь нередко выручала его в прошлом, особенно если слушателем была какая-нибудь важная особа. Трудно сказать, возымела ли она действие на этот раз, и если возымела, то какое.
– В любом случае, - немного жалобно заключил он, - не станете же вы в меня стрелять.
– Почему?
– Ну, хотя бы из-за крови на ковре. Загубите хорошую вещь. Или я не прав? Супруга расстроится. Вы её спросите, она вам скажет, что стрелять в меня было бы безумием.
– Ее нет дома. Вернется только через час.
– Ну, и что? И так ясно, что она скажет. Кроме того, выстрелив в меня, вы нарушите закон. Не говоря уже о нравственной стороне дела.
– Никакого закона я не нарушу, - возразил Требизонд.
– Вы - взломщик и проникли в мой дом, не имея на это никакого права, презрев принцип неприкосновенности жилища. Я могу пристрелить вас на месте, и это сулит мне не больше неприятностей, чем нарушение правил стоянки.
– Разумеется, вы попытаетесь списать это на самозащиту...
– Нас что, снимают скрытой камерой? Или где-то прячется ваш сообщник?
– Нет, но...
– Что это за железяка у вас в заднем кармане?
– Всего-навсего фомка.
– Доставайте, - велел Требизонд, - и давайте сюда. Ага, чем не оружие? Я скажу, что вы набросились на меня с этой фомкой, и мне пришлось стрелять в целях самообороны. Мое слово против вашего. Только ваше слово так и останется неизреченным: покойники не слишком словоохотливы. Кому, по-вашему, поверит полиция?