В наше отсутствие он превратился в выставочный образец баланса и порядка. Все столы располагались в ряд на столь равном расстоянии друг от друга, что казалось, будто его измеряли с помощью линейки с точностью до сантиметра.

Телефоны, светильники, блокноты, компьютерные мониторы, клавиатуры, стаканы для карандашей и другие рабочие приспособления идентично стояли на столах, словно приклеенные.

В каждом канцелярском стакане было ровно по четыре карандаша одинаковой длины, по четыре ручки (две черные и две синие), по две пары ножниц и по две линейки.

Разглаженные постеры, фотографии, карта и объявления ровнехонько висели на стенах на одинаковом расстоянии друг от друга, располагаясь по размеру, форме и цвету. Даже документы, снимки и заметки на индивидуальных информационных досках располагались таким же образом.

Помещение тщательно отмонкили.

Лишь офис капитана Стоттлмайера оставался нетронутым. По сравнению с общим залом он выглядел разграбленным и разгромленным.

Пока Монк наслаждался зрелищем, оторвавшиеся от работы сотрудники наблюдали за нами. Босс был настолько тронут, что едва смог набрать в грудь воздух для разговора.

Если честно, у меня навернулись слезы на глаза. Я радовалась за Монка, до глубины души тронутая порядком, наведенным практически незнакомыми людьми, готовыми показать признательность и уважение к боссу.

— Спасибо, — дрожащим от волнения голосом произнес Монк. — Не могу выразить словами, что это значит для меня. Я вас не подведу.

Он что-то еще хотел добавить, но не нашел слов. Улыбнувшись и кивнув несколько раз, он направился в комнату для допросов, ставшую его офисом.

Уайатт поморщился. — О чем это он, черт возьми?

— Очевидно, он более чокнутый, чем мешок, набитый кошками, — ответила Чоу.

— Уверен, так и есть, — согласился Портер.

Пораженная, я подошла к кофеварке, у которой стояли Джаспер, Спэрроу и Эрни. Думаю, этот угол зала стал помещением для помощников.

Встретившись взглядом с Джаспером, я указала на детективов. — Как им это удалось?

— Они ничего и не делали, — сообщил он. — Все мы со Спэрроу.

— А зачем вам это?

— Ясно же, что капитан Монк страдает неврозом навязчивых состояний.

— Ты имеешь в виду, он урод? — встряла внучка Портера.

— Он и так находится в необычной стрессовой ситуации, — продолжил медбрат, игнорируя замечание Спэрроу, — а беспорядочная среда оказывает на него крайне негативное воздействие. Чем комфортнее он себя чувствует, тем эффективнее работает.

Все правильно. Но циничный вопрос напрашивался сам по себе.

— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, — сказала я, — но какая Вам разница, эффективно он работает или нет?

— Я забочусь о людях и ощущаю от этого моральное удовлетворение. И, полагаю, это в интересах моей пациентки, — пояснил Джаспер. — Я никогда не видел Синди такой счастливой, да и ее паранойя усмирилась.

— Вы называете это усмирением? — я взглянула на нее.

Чоу шла к картотеке, по дороге уворачиваясь, петляя и стараясь не отражаться в компьютерных мониторах.

— Она вышла из дома без радио, прикрепленного к голове, — подчеркнул Джаспер. — Это большой шаг.

— Масса народу вставляют в уши наушники от сотового, — ухмыльнулась Спэрроу. — Не вижу большой разницы между ними и ей.

Джаспер понимающе улыбнулся. — Да, Спэрроу. Я желаю, чтоб как можно больше людей разделяли твое просветленное мнение о психическом здоровье.

Я посмотрела на Спэрроу. — Удивлена, что ты согласилась помочь Джасперу в его затее.

— У Джаспера красивая попка, — невозмутимо ляпнула она. Джаспер покраснел. — А я готова многое сделать тем, у кого красивая попка. Кроме того, дедушка действительно нуждается в любимом занятии. Сейчас он хоть знает, кто он, и не нуждается во мне постоянно. Возможно, это последний шанс деда побыть собой, пока окончательно не превратится в овощ.

— Монк — единственное связующее звено в этой группе, — подвел итог Джаспер. — Никто не признается, но все они связывают именно с ним надежды на восстановление.

— Вот блин! — заорал Уайатт. — Кто приклеил к столу мой стакан для карандашей?

Джаспер спрятался за нас со Спэрроу. Ну и храбрец… Надо же, спрятался за женщинами!

Уайатт откинулся на спинку стула, задрал ногу и сбил сапогом пластиковый стакан, оставив лишь донышко, приклеенное к столешнице. Затем удовлетворенно вернулся к работе.

— Прогресс налицо, — заметил Эрни. — Прежний Бешеный Джек застрелил бы за такую шутку.

— Есть хоть что-нибудь, во что он не выстрелит? — поинтересовалась я.