На этой ноте босс вышел, прикрывая глаза от болезненных образов произведений абстрактного экспрессионизма.

Мы возвращались к моей машине, припаркованной в нескольких кварталах к северу от Саттер. На тротуаре было полно людей. Монк засунул руки глубоко в карманы пальто, опустил голову, и изо всех сил старался никого не задеть. Его попытки избежать любого контакта с прохожими походили на танец. Он совершал волнообразные движения, кружился и кривлялся. Мне захотелось положить шляпу на тротуаре и собрать пожертвования за его уличное выступление.

— Конечно, современное искусство мало кому нравится, — обратилась я к боссу, — но не кажется ли Вам, что прикрывать глаза — уже чересчур?

— Я защищался.

— От картин?

— Ты даже не знаешь, каково мне смотреть на нечто настолько ужасающее.

— Как же Вы можете смотреть на расчлененные тела в лужах крови, если Вас так пугают брызги краски на холсте?

— Чем дольше я смотрю на дезорганизованные и грязные вещи, тем серьезней становится мое навязчивое желание.

— Какое желание?

— Исправить их, — передернулся Монк.

— Как Вы могли исправить картину? Как навести порядок в чем-то намеренно беспорядочном?

— Не знаю, и поэтому мне страшно. Понятия не имею, что нужно делать.

— Уверена, Вы можете контролировать себя.

Он посмотрел на меня.

— Неважно, беру свои слова назад, — смутилась я.

— С нераскрытым убийством то же самое — мной движет такое же навязчивое желание все исправить. Но тут я знаю, как поступать, — объяснял он. — Я собираю доказательства, пока не складывается ясная картина того, что произошло, и появляется уверенность, что убийца не уйдет от наказания.

— Как Вы думаете, Коллинз убил Аллегру Дусе?

— По его же признанию, у него имелись средства, мотив и возможность, — сказал Монк. — То, что у него был ключ и он являлся любовником погибшей объясняет, как он попал в дом и почему Аллегра не подозревала об опасности, пока не стало слишком поздно.

— Как насчет открытого окна в ванной и сломанного держателя полотенец?

— Коллинз мог все подстроить, чтобы перевести подозрения на некоего злоумышленника, которого и в помине не было.

— Не думаете ли Вы, что планируя убийство Аллегры, он бы придумал для себя алиби?

— Ну да, — согласился Монк.

— С другой стороны, возможно, он хочет, чтобы мы именно так думали, — продолжила я. — Считает, что с паршивым алиби будет меньше казаться виновным.

— Возможно, — кивнул Монк.

— Ну так что?

Он пожал плечами. — Пока не знаю. Но меня очень впечатлила твоя речь в галерее.

Я улыбнулась. А возможно и покраснела. Впервые Монк сказал, что впечатлен мной.

— Правда? — переспросила я, надеясь на очередной комплимент.

— До сих пор не могу перестать думать об этом.

— Вы имеете в виду тернистый философский вопрос, что можно считать искусством?

— Я про коробки мыла «Брилло», — услышала я. — Это кажется невероятным. Где я могу полюбоваться на них?

Зазвонил мой мобильник. Офицер Кертис сообщила, что в Сан-Франциско стало еще одним налогоплательщиком меньше.

Когда мы ехали на место преступления, жертве уже ничем нельзя было помочь, но меня, тем не менее, не покидало ощущение срочности. Не то чтобы я сильно гнала, но вела машину довольно агрессивно.

Если мы и дальше будем считаться полицейскими, придется попросить примагничивающуюся красную мигалку, как у Коджака, и прицеплять ее к крыше машины, когда понадобится вжать педаль газа в пол.

Но моя нога не вжимала педаль в пол, поэтому я удивилась, увидев позади нас патрульную машину со сверкающими мигалками.

— Что ему нужно? — поинтересовалась я.

Монк обернулся через плечо. — Может, это наш эскорт?

— Сомневаюсь, — я продолжала ехать еще квартал или два, пока коп не включил сирену, принуждая меня остановиться.

Я припарковалась в красной зоне, единственном свободном месте на улице, и опустила стекло. Монк с укором взглянул на меня.

— Допрыгалась? — укорил он.

— Я ничего не сделала, — оправдывалась я.

— Полицейские так просто не придираются, — не согласился он.

— А вот и придираются, особенно, когда везешь человека, принявшего предложение мэра возглавить отдел убийств во время «синего гриппа».

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Монк.

— Они знали, что мы выедем на место преступления и, вероятно, предположили, каким маршрутом мы проследуем, — пояснила я. — Элементарная ловушка. Не удивлюсь, если каждый патрульный в городе желает на меня повесить штраф.