Дзен отбросил всю запрограммированность. Он дерзнул так, как только возможно для человеческого сознания. Это же утверждение содержит некий компромисс с церковью. “Ты должен любить Бога” -чтобы христианская церковь была довольна, что он все же говорит о Боге, хотя и немного сумасшедшие вещи, потому что он продолжает: ты должен любить Бога как не-Бога. Кто же тогда он?., женщина?., мужчина?., дерево?., океан?.. Кто подразумевается под “не-Богом”?

И христианство осудило его, хотя он и сказал: “Ты должен любить Бога”; ему запретили публиковать такие сочинения, пока он был жив, потому что они создали бы сомнение в умах людей. И это делают даже сегодня.

Одному великому французскому ученому, Шардену, запретили публиковать свои работы о пекинском человеке - он открыл пекинского человека - “потому что ваши работы противоречат христианству”. И поскольку он был посвящен в сан священника, ему пришлось следовать приказам Ватикана. Этого великого человека разрушили. Он мог бы внести большой вклад. Но если не получать никаких отзывов, если другие ученые не знают, что вы пишете, что вы открываете, и вы не знаете их мнений... Нужен постоянный обмен.

Наука растет, и не силами одного ученого, она растет силами всех ученых. Происходит постоянный диалог посредством обмена работами, конференций, книг, периодических изданий... во всем мире происходит постоянный диалог. Именно так наука пытается во всем выработать лучшие гипотезы.

И, мешая Шардену публиковать работы, посещать конференции, писать книги, пока он жив - а когда ты умрешь, конечно, это напишет кто-то другой, ты сам не напишешь... У кого-то другого не будет такого же научного мировоззрения, и открытие не будет тем же самым. И то, что случится с твоими идеями после смерти, не будет обменом мнений; ты не сможешь ничего улучшить. Ватикан разрушил великого ученого - такого же калибра, что и Альберт Эйнштейн.

Но я недоволен и самим Шарденом. Вместо того чтобы прекратить работы и исследования, почему он не отказался от сана католического священника? Он отказался от науки ради христианского суеверия. Никто не поднял вопроса о том, что он тоже участвовал в этой рабской игре; все осуждали Ватикан.

Я осуждаю Ватикан, но осуждаю и Шардена - и Шардена более, чем Ватикан. Ватикан делал это веками - это не ново. Но почему Шарден проявил себя такой овцой? Почему он не набрался храбрости? Человек такого огромного разума должен был оставить священничество. Что в нем особенного? Религия, которая мешает вам объявлять истину, не стоит того, чтобы в ней состоять.

Но он оказался трусом - он перестал писать. И теперь во Франции есть христианское общество, которое публикует его труды и работы - но слишком поздно. Если кто-то поднимет вопрос, Шардена больше нет, чтобы ответить. И к тому времени, как Шарден умер, другие ученые пришли к лучшим гипотезам. Если бы ему позволили, или если бы он собрался с духом и вышел из церкви, ему удалось бы их отполировать. Это постоянный рост и развитие. Наука не стоит на месте.

Когда Альберта Эйнштейна спросили: “Если бы вы не открыли теорию относительности, думаете ли вы, что она была бы когда-нибудь открыта?” Альберт Эйнштейн сказал: “На это потребовалось бы не более трех недель”. И в конце концов было обнаружено, что кто-то в Германии уже открыл ее до Альберта Эйнштейна, но этот человек поленился и не опубликовал работу. Так что она была открыта на три недели раньше, не позже.

Эйнштейн был прав: если что-то есть, рано или поздно это откроют. Нельзя продолжать это упускать, если в этом есть некоторая истина.

Экхарт тоже оказался в некотором роде трусом, точно как Шарден. Он подошел очень близко, но непоколебимо придерживался того, что “любит Бога”. Конечно, у него были свои условия: “как не-Бога...” Как кого же тогда? А если ты любишь просто естьностъ существования, зачем вообще называть ее Богом? Зачем продолжать это старое суеверие, эту старую ложь? Просто компромисс с Ватиканом, просто страх, что если ты этого не сделаешь, это подвергнет риску жизнь.

Я родился в джайнизме, и когда я начал выступать против идеологии джайнов - а когда я что-то говорю, я говорю это всем существом - они ничего не смогли мне ответить. Их высшее руководство решило изгнать меня из джайнизма. Но я им написал: “Вам меня изгонять не нужно, это я изгоняю весь ваш джайнизм и все ваше джайнское сообщество. Вам не нужно меня изгонять, я уже изгнал вас”. И они были потрясены и не могли сообразить, что им делать. Они не могут меня изгнать, я уже вне его - какое это имеет значение? И я думаю, что это не причинило мне ни малейшего вреда.

Компромисс всегда труслив.

Маниша, оба этих человека подошли очень близко к дзен, но оба оказались трусами. Бог делает людей трусами. Религия делает людей трусами. Иначе какой риск? Экхарт мог бы оставить христианство, святой Бернард мог бы оставить христианство, и тогда они были бы первыми дзенскими мастерами Запада. Но они упустили эту огромную возможность, это великое достоинство. Они остались рабами христианской церкви.

Я хочу, чтобы вы были львами, а не теми овцами, которыми хотел вас сделать Иисус. Он тяжко оскорбил человечество.