Невероятно, но Картер отказался взять на себя самую большую ответственность, которая возлагается на президента — быть постоянно доступным, чтобы принимать решения в случае ядерной атаки. Будучи в отпуске, «Картер не хотел брать с собой ядерный чемоданчик в Плэйнс, — рассказывает агент Секретной службы. — В Плэйнс было негде разместиться. Военные хотели поставить там трейлер. Картер был против. Так что военный советник, ответственный за ядерный чемоданчик, должен был остановиться в местечке Америкус, в пятнадцати минутах езды от дома Картера.

Из-за существующих протоколов в случае ядерной атаки Картер не мог бы санкционировать ответную атаку, просто позвонив своему советнику в Америкус. А к тому времени, когда военный советник доехал бы до дома Картера, Соединенные Штаты уже пятнадцать минут как были бы уничтожены ракетами с ядерными боеголовками».

«Он должен был бы проехать десять миль, — говорит агент. — Картер не хотел, чтобы кто-нибудь беспокоил его в его доме. Он хотел, чтобы его уединение не нарушалось. Он был действительно странным».

Через своего адвоката, Тэрренса Адамсона, Картер опроверг информацию о том, что он отказался держать при себе ядерный чемоданчик в Плэйнс и что он велел охране не здороваться с ним в Белом доме. Но Билл Галли, который в качестве директора военного управления Белого дома был ответственным за эту операцию, подтвердил, что Картер отказался позволить военному советнику разместиться рядом с его домом. «Мы пытались установить трейлер в Плэйнс рядом с домом — для врача [который путешествовал с президентом] и для советника с ядерным чемоданчиком, — говорит Галли. — Но Картер не позволил это сделать. Картеру это было вообще безразлично».

Картер — чье кодовое имя было «Дьякон» [24] — был угрюмым и подозрительным.

«Когда он был в плохом настроении, не хотелось никуда сопровождать его, — говорит бывший агент Секретной службы. — Его отношение было примерно таким: „Я тут самый главный“. Казалось он не доверял никому вокруг. Он широко улыбался, но когда он был в Белом доме, это была совсем другая история».

«Я видел улыбку на лице Картера только тогда, когда появлялись камеры репортеров», — говорит бывший агент Джордж Шмалхофер, периодически служивший в группе охраны Картера.

«Картер говорил: „Я главный“, — вспоминает бывший агент Секретной службы. — „Все будет, как я хочу“. Он пытался контролировать каждую мелочь. Нужно было идти к нему, чтобы договориться о возможности поиграть в теннис на теннисном корте. Это было просто смешно».

Однажды Картер заметил воду, извергавшуюся из сливного колодца за пределами Белого дома.

«Это была поломка электрогенерирующей системы, существующей на случай аварии, — рассказывал Уильям Кафф, заместитель руководителя Военного управления Белого дома. — Картер заинтересовался этим и начал вникать во все детали. Он вечно присматривал за тем, как шли дела, и всячески ими руководил. Он задавал вопросы главному церемониймейстеру каждый день: „Сколько это стоит? Для чего нужна эта деталь? Когда она используется? Какой болт крепит какой фланец?“»

На пресс-конференции Картер опроверг сообщения, что советники Белого дома должны были спрашивать его разрешения, чтобы воспользоваться теннисными кортами. Но это было не слишком искренне. На самом деле, даже когда Картер путешествовал на президентском самолете, он настаивал на том, чтобы советники спрашивали разрешения поиграть на теннисных кортах.

«История про теннисные корты соответствует истине», — говорит Чарльз Пальмер, бывший руководителем стюардов борта номер один. Поскольку другие помощники боялись передавать Картеру сообщения, в которых содержались просьбы дать разрешение, Пальмеру часто приходилось делать это.

«Он [Картер] на борту самолета решал, кто будет играть в теннис, — говорит Пальмер. — Большей частью люди пользовались кортами, когда его не было в городе. Если президент был в плохом настроении, советники говорили мне: „Сходи, отнеси сообщение“. В плохие дни, когда у нас были проблемы, никто не хотел говорить с президентом. Это вечно повторялось: „У меня есть записка для президента. Я не хочу, чтобы он накричал на меня“».

Пальмер говорит, что Картер, казалось, наслаждался властью. «Временами Картер откладывал ответ, самодовольно роняя: „Я дам им знать о своем решении“, — вспоминает Пальмер. — В другой раз он, бывало, смотрел на меня, улыбался и говорил: „Скажи им, я согласен“. Я чувствовал, что он придает этому большое значение. Я не понимал, зачем это нужно».

В начале своего президентства Картер заявил, что в Белом доме будет «сухой закон». Каждый раз при проведении официальных ужинов Белый дом сообщал репортерам, что никакого крепкого алкоголя за столом не будет — только вино.

«Картеры были величайшими лжецами в мире, — говорит Галли. — Поступило распоряжение избавиться от всего алкоголя. Никаких крепких спиртных напитков не должно быть на борту президентского самолета, в Кэмп-Дэвид или в Белом доме. Это прозвучало от окружения семьи Картеров».