– Звучит как вполне пристойный план!

Примерно через милю против ветра, когда вонь новой жизни слегка ослабела, они нашли источник, образовывавший крошечное озерцо. Воды не коснулась Бурая Бетти – так они обозвали ароматное варево из микроорганизмов, покрывавшее всю остальную долину.

На берегу озера они сбросили свои грязные радиационные костюмы. Таннер нашел, что его собственный запах по сравнению с благоуханием Бурой Бетти кажется свежим и сладостным. Воздух бодрил – было куда холоднее, чем они привыкли в М-Бике, но замерзнуть им не грозило. Ветерок освежал, а вода в источнике грела руки и источала пар.

– Я вот чего думаю… – медленно начала Морена, глядя на вьющийся над кристально ясной водой пар. – Строители на самом деле не собирались создавать здесь колонию. По крайней мере, для людей, так?

– Ну да…

– И тем не менее, они оставили ту загадку – звездный код, который дал нам возможность проникнуть в грузовой отсек. Это значит только одно: на самом деле они хотели, чтобы кто-то ее разгадал, Таннер. Возможно, не все колонисты, но кто-то достаточно сообразительный… достаточно умный, чтобы выяснить правду и придумать, как спастись.

А ведь она права! «Избранные» все время твердили о выживании лучших, о том, что именно такой философией руководствовались Строители… но они и понятия не имели, что те вкладывали в нее совершенно иной смысл. Мысль о том, что они запланировали его, Таннера, выживание, наполнила мальчика ощущением собственного благородства.

– Не знаю, как ты, – сказал Таннер, – а я не возражаю против хорошей ванны.

– Ты читаешь мои мысли! – улыбнулась Морена.

Они разделись до трусов. До сегодняшнего дня это было бы жутко неудобно… но после того, через что они вдвоем прошли, неудобного в мире больше не осталось.

Вместе они погрузились в теплую родниковую воду, и впервые за всю свою жизнь Таннер Берджесс ощутил себя блистательно, хрустально чистым.

Среда, 19 апреля

Уважаемый______________,

Оставляю пробел, потому что, кто бы это сейчас ни читал, я понятия не имею, к кому обращаюсь. Я еще даже не решил, куда засунуть письмо, когда закончу его. Нужно какое-нибудь потайное место, укромное и труднодоступное. Наверняка пройдет много времени, прежде чем вы до него доберетесь. Год. Или десять лет. Или, может, больше.

Невозможно написать эсэмэску или и-мейл и спрятать так, чтобы кто-нибудь когда-нибудь это нашел. Нет, нужны именно карандаш и бумага. И еще отстоящие большие пальцы. Кстати, о пальцах: наверное, надо было начать писать много часов назад, когда я услышал, как в дверях спальни лязгает ключ.

Я сижу и слушаю, не заскрежещет ли замок или вдруг повернется ручка двери. Даже не знаю, на что я больше надеюсь: что дверь откроется или что нет. Кроме того, я не знаю, сколько еще буду физически в состоянии держать этот карандаш.

Отстоящие большие пальцы, говорите… Ха! Вот что я вам скажу, кто бы вы там ни были: если у вас действительно есть отстоящие большие пальцы, вы, скорее всего, принимаете их как должное. Ну пальцы и пальцы, подумаешь. Да если бы вы только знали, как на самом деле обожаете свои большие пальцы, как привязаны к ним, вы бы самолично написали им серенаду, спели бы ее в одних трусах на камеру и выложили на Ютьюб. Вы бы пошли на все, на любое унижение ради этих прекрасных, удивительных пальцев.

А что, если их у вас нет? Ну, это сразу бы ответило на кучу вопросов, крутящихся у меня в голове в этот самый момент.

Давайте договоримся так: я очень надеюсь, что пальцы у вас есть.

Предполагалось, что я никому не стану о нас рассказывать. Нет, честно. Но в прошлом году я пошел в шестой класс и неожиданно нашел там настоящего друга. А ведь я хранил нашу тайну долго, очень долго – и мог бы хранить еще дольше.

Мама говорит, у меня «сорок девять лучших друзей». Ну да, мы каждый месяц общаемся с ними по скайпу: с Калебом из Калифорнии, с Исааком из Индианы, с Тони из Техаса, с Коуди из Колорадо и так далее. Но когда на заднем плане постоянно маячат нервные родители, скайп – это полный отстой. Нет, дружба – это прежде всего возможность тусоваться без присмотра. А это, сами понимаете, нелегко, когда взрослые только что в уши тебе не заглядывают с увеличительным стеклом.

Юэн не похож на других. Он переехал в Нью-Йорк только в прошлом году, и он просто хороший друг, понимаете? Он все время хохочет, даже когда шутят над ним. И он, в отличие от меня, не имеет привычки париться сутки напролет о чем ни попадя. И вот в один прекрасный день (кстати, зимний) я взял да и сказал ему все. Ну, да, я рассказал ему о нас. Мне всего только и нужно, чтобы кто-то меня знал, чтобы кто-то понимал. Я терпеть не могу прятаться и все время притворяться. Я и так притворяюсь всю свою жизнь, у меня уже знаете где это все сидит?