– Вздор!

Вульф пристально посмотрел на нее. Поскольку он привык видеть на этом месте меня, ему пришлось чуть-чуть изменить наклон головы.

– Вы играете в азартные игры? – спросил он. – Любите заключать пари?

– Дурацкий вопрос. Кто не любит?

– Прекрасно. Сол, сколько вы готовы поставить на то, что Орри Кэтер не убивал Изабель Керр?

– Десять против одного, – ни секунды не колеблясь, выпалил Сол. И тут же полез в карман, достал бумажник и извлек из него несколько купюр. – Пожалуйста – сто против десяти.

– Возможно, мисс Джексон пришла без денег. Ты можешь…

– Я всегда при деньгах.

Она полезла в сумочку, которую подобрала и положила на мой стол после того, как закончила петь.

– Но кто установит виновность?

– Окружной прокурор, – ответил Сол. – Сто к десяти, что Орри даже не предстанет перед судом. Вы согласны, если деньги останутся у Арчи Гудвина?

– Нет. Пусть они будут у Ниро Вульфа.

Она встала и передала купюру Вульфу, Сол тоже отдал ему свои бумажки. Вульф пересчитал деньги и убрал их в ящик стола. Джулия вернулась к моему креслу, положила сумочку на мой стол и обратилась к Вульфу:

– Теперь скажите, почему я только что проиграла свои десять зеленых?

Он помотал головой.

– Это подождет. Я только хотел показать вам, что мы руководствуемся логическими умозаключениями, а не привязанностями. Вы пристрастны к мистеру Кэтеру?

– Что значит «пристрастна»?

– Предубеждение. Умысел. Личная неприязнь.

– Нет, конечно. Я ко всем отношусь нормально.

– Если он не убивал мисс Керр, вы готовы потерять эти десять долларов?

– Конечно. Пари есть пари.

– Значит, если мисс Керр убил кто-то другой, вы согласны, чтобы наказание понес он, а не мистер Кэтер?

– Разумеется.

– Что ж, прекрасно. Вы были близкими подругами с мисс Керр. За исключением имени человека, оплачивающего ее счета, у нее не было от вас тайн. Каким она была человеком? Это вовсе не праздный вопрос; я должен это знать. Что она была за женщина?

– Она была просто душка. Я в ней души не чаяла, пока она не втюрилась в этого фанфарона. А до этого она всегда знала правила игры и соблюдала их. При этом никогда не теряла достоинства. Она влюблялась и дарила любовь, но никогда не сохла по кому-либо. Я и сама лучше была бы совсем бессердечной, чем сохла по кому-нибудь. В этом и крылась одна из причин нашей близости с ней – мы обе прекрасно знали цену мужчинам и знали, чего от них ждать, пока… пока на горизонте не возник этот бабуин Кэтер.

– Вы с ним знакомы?

– Нет. Никогда его в глаза не видела и не испытываю этого желания и сейчас.

Вульф взглянул на часы.

– Вам нужно вернуться в десять минут десятого?

– Нет, в пять минут десятого. Я должна еще переодеться.

– Тогда времени совсем мало. Давайте предположим, что у нас уже имеются доказательства невиновности мистера Катера. Тогда кто мог убить мисс Керр? Кого бы вы заподозрили?

– Это элементарно. Лобстера, конечно.

– Кого? Лобстера?

– Извините. Того, кто содержал ее.

– Вы ведь даже не знаете его имени.

– И что из того? Он отстегивал примерно двадцать кусков в год. Может, она его доила? Или он известный мошенник, или щипач? Засек их с Кэтером и пришил ее. Ежу ясно. Прикидываете?

– Что ж, я подумаю над этим. Но давайте пойдем дальше. Отметем «лобстера». Кто тогда? У вас были общие друзья с мисс Керр?

– Да. Вежливости ради можно их назвать и друзьями.

– Допустим, ее убил один из них. Кто именно?

Она произнесла вслух слово, которое должна была бы произнести про себя.

– В каком смысле? – осведомился Вульф.

– В том смысле, что я их знаю как облупленных. Без причины никого не убивают, а если и есть причина, то нужно еще иметь характер. Они не годятся.

– Ни один?

– Нет.

– Можете ли вы назвать мистеру Гудвину или мистеру Пензеру хотя бы одного из этих людей, пока вам показывают орхидеи?

– Я не буду смотреть на орхидеи. Мне пора идти.

– Может быть, завтра утром?

– Тогда придется принести цветы ко мне в постель. Завалят меня орхидеями с головы до ног. Было бы классно. Жаль, что не выйдет. По утрам в постели от меня толку мало.

– Тогда днем. Вы когда-нибудь встречались с доктором Гаммом?

– С Тедди? – Она фыркнула. – Еще бы. Врач он, может, и неплохой, но мужик никудышный. Вбил себе в голову, что может соблазнить Изабель. Это он-то!