– Твоя тотемно-мифологическая божественность, батюшка Полкан, это ты? – обратились к нему со своим сомнением властные структуры.

– Ррау! – жалобно проревела божественность, отметая грязные подозрения.

Что тут началось! Такого многозначного и подковыристого ответа от канцлера не ожидал никто. Как тут было не плюхнуться канцлеру в ноги и не высказать ему покаянную речь в силлабо-тоническом размере! И административная челядь в массовом порядке плюхалась, и каялась, и безобидно рвала на себе пиджаки. А каким катарсисом прошибло приближенных к канцлеру персонажей, честное слово! Один генерал, не выдержав радостного переизбытка чувств, ритуально заклал себя на лобный алтарь посредством глотания тяжелых металлов из табельного оружия. Другой банкир, на манер циркового обманщика, принялся отрыгивать противное зеленое пламя изо рта. Третий выступающий парламентарий, натянув на свое лицо маску Микки Мауса, вообще заговорил с клопами и кошками о сочувствии к гренландским китам, хищно истребляемым бандитскими китобойными бригадами. Одним словом, произошел крупный выброс клинических ощущений в окружающую среду.

Про славного победителя оборотня, лесничего Елпидифора, и про потерянную канцелярскую дочку Архицель на время забыли в экспрессивной суматохе. В головах правительственных придворных совершилась большая помпезность, которая потребовала устройства в стране адекватного разгула грандиозности. Вмиг по цензурному телевидению было объявлено о чуде гибридного преображения, скоропостижно постигшем канцлера Полкана Тринадцатого. Таинственное исчезновение труженика скипетра и державы, а затем разбойное истребление его бронзовых изображений и последующее возобновление его жизни с бегемотскими аксессуарами на разных концах туловища были восприняты ортодоксальными попами в рясах как череда религиозных намеков. Странный полуголый служащий культа с шоколадным загаром, как будто йодом обработанный, нарисовал икону, на которой изобразил святого Бегемота в кителе канцлера Полкана. В честь счастливого обретения человекобожьего главнокомандующего государственные дикторы постановили:

в два счета обменять канцелярскому населению религиозную ориентацию с общечеловеческой на тутанхамонскую;

на 36 гектарах обожженной азиатской плоскости соорудить музыкально-познавательный мавзолей пирамидальной формы с пешеходной экскурсией на Солнце, откуда якобы и сорвались прямо на голову канцлера его окончательные внешние данные;

организовать добровольный народно-завоевательный поход на весь уцелевший христианский мир Африки, Австралии и двух Америк с целью избавления означенных земель от омерзительного идолопоклонства и установления во всей международной округе обновленной канцелярской культуры;

присвоить канцлеру Полкану Тринадцатому звание Посланный Небом Фараон Всея Канцелярии.

Планету, конечно, залихорадило, когда по телевидению показали, как опекуны канцелярского тела с человечьими мордами и звериной комплекцией выносят на своих плечах охраняемую руководящую святыню со звериной мордой и человечьей комплекцией – полюбоваться исступленностью народного восторга перед Бледным домом. В доказательство того, что гиппопотамская голова и хвост на предводителе настоящие, премьер-министр угодливо потрепал образину за бакенбард, чем вызвал ее истошное рыкание на смачном озерном диалекте, смутный свист осуждения и ликования в толпе, а также получил от одного запальчивого правоохранительного органа легкий подзатыльник в челюсть – за сообразительность. Ошарашенная этой натуралистичной похабностью гниющая на Западе публика лишний раз поразилась подлой артистической способности канцлера к предвыборному телевизионному популизму и позавидовала крепости канцелярского клея.

Иначе восприняли ход исторического прогресса в родном отечестве заболоченного повелителя, и здесь не обошлось без подрывного влияния омерзительной чародейки Ягини. Явление междуречной иконографической субстанции в центрально-европейской полосе сначала обрадовало, а потом напугало жителей. Со скоростью вонючей радиоактивной утечки по канцелярскому менталитету стал распространяться слух о том, что кольцо пространства и времени начало сжиматься.

Первым афоризм о фронтальном наступлении конца света на земную действительность озвучил в телевизоре один радостный ведущий Агитационно-Распоясанного Телеканала. По причине ангажированной близости к ведьме этот околдованный громкоговоритель, толкуя о погоде на ближайшую ударную четырехлетку, ликующе просвиристел такой пассаж:

– Да здравствует наш досточтимый народный уполномоченный – продукт скрещивания египетского совершенства с канцелярским свинством! Даешь гиппопотамскую наружность всякому обывателю Земли! Да здравствует счастливое возвращение исторической перспективы к топкому истоку небытия! Все на последнюю схватку стоячего добра с текущим злом! Долой угрюмую демократическую озабоченность! Разбегайся по запрудам!

После этого оптимистического визга передача внезапно оборвалась, потому что столичная телебашня перегрелась от пароксизма идеологического восхищения, вспыхнула и превратилась в труху. Непредусмотрительные метеорологические сентенции о приближении конца света обернулись для государства началом информационной темноты.

Оповещательный голод выгнал гущи канцелярских граждан на улицы. Как по воздушной тревоге, все побросали свои квартиры с производствами, выбежали с мотыгами под звездное небо и занялись там таинственным перешептыванием. Последние всхлипы безумного комментатора прочно, словно серные пробки, засели у народа в ушных ракушках. По юродивому журналистскому откровению выходило, что вот-вот, значится, после вулканического половодья и дождя из лягушек и метеоритов Бог засунет в осужденную Вселенную свой космический пестик и замешает все по-новому. Никто в толпе не высказался против этой достойной затеи, у многих даже вызвала одобрение перспектива пожить еще немножко в отремонтированном мироздании, поэтому, посовещавшись, стачечные лидеры единогласно постановили: всем здоровым народным силам обвязываться пулеметными лентами и расползаться по блиндажам. С чертями и ангелами решено было в перестрелку не вступать, если на то не поступит высочайшего канцелярского указа. Всемогущего Владыку, то есть Господа нашего царя-батюшку, по возможности не калечить и по морде не шлепать, чтобы Его душевные увечья не сказались на качестве улучшений новой действительности. Пленных и раненых из жалости уничтожать на месте.

Нужно ли говорить, какое беспокойство окутало правительственных заводил в связи с тем, что городские и сельские обитатели, подставив Всемогущему Судье под расстрел опустевшие кабинеты да магазины, сбежали в глухие овраги и заняли там круговую оборону? Привыкшая к бесплатному угнетению раскулаченных служащих, чиновничья прослойка отучилась самостоятельным способом орошать на огородных грядках хрен с морковкой и жарить на костре цыплячью уху. А тут подотчетные им души населения разом освободили их от калорийного изобилия и от остальных сервисных наслаждений. Бюрократы, не подумав, обратились было с продовольственным осложнением к канцлеру-бегемоту, принесли ему банан, помахали им перед его мордой, пантомимически покусали воздух исхудавшими ртами, побарабанили бананом по пустым животам (а что им еще оставалось делать, скажите, пожалуйста, – никто ж не понимал божественного наречья, никто не мог вдолбить Полкану, чего от него хотят), а Полкан в ответ как рявкнет на них, как кинется дубасить их гиппопотамской частью лица – всех политических проституток и сутенеров отметил цветными хулиганскими ушибами. Выползли от него обесчещенные проститутки все помятые и в соплях, не мешкая, побросали свои ключевые посты, расселись по самолетам и помчались в оффшорную эмиграцию, где у них повсеместно были спрятаны заначки, нажитые от добросовестного экономического блуда в родной канцелярии.