Шрифт:
Воспользовавшись паузой, я начал осматривать сад психиатрической больницы. Он был не особо большой, было видно, что его окружает достаточно высокий забор белого цвета.
— Миша, а сколько ты уже в этой больнице?
— В этой то? Шесть лет уже.
— А побеги отсюда были?
— А то! Конечно.
Миша хитро посмотрел на меня.
— А что, у тебя мысли есть на эту тему?
— Да как тебе сказать, а вдруг тут совсем не понравится? Может, есть смысл тогда деру отсюда дать, ну вместе нам.
— А что мы на свободе делать будем с нашими мозгами и без документов?
— Да мало ли что… Знаешь, когда я только попал сюда, решил, что сумасшедший дом — это лучшее место для меня. И есть только один момент, который меня здорово огорчает.
— Какой?
— Таня.
— А-а-а-а-а… Ну понятно, а что, у вас так все серьезно было?
— Да как тебе сказать, я бы не сказал, что особо серьезно. Нас разлучили в тот момент, когда наши чувства только начали созревать.
— То есть вы не трахались ни разу?
— Ну да, беседовали в основном.
— А… милый друг. В таком случае я хочу тебе сказать, что все это тебе только кажется. Это ты сам себе напридумывал все. Как говорили наши предки, все это так называемый любовный бред.
— Миша, ну почему ты так думаешь? Ты же не видел ее глаз, не чувствовал поцелуя…
— Опыт мне подсказывает, что я прав. Девушка-то молодая была?
— Ну да, 21 год ей был.
— Самый сок.
— Да.
— А тебе сколько? Уж сорок, наверное?
— Я так плохо выгляжу? Вообще, мне 36 лет.
— Ну для нашей ситуации немного постареть это нормально. — А что касаемо девчонки… Я думаю, что самое правильное — это забыть ее и не вспоминать.
— Не могу, просто не могу. Она у меня из головы не выходит. Я все время вспоминаю ее глаза, фигуру, прокручиваю в памяти каждое прикосновение.
— Да, налицо все признаки влюбленности. Но ничего, не расстраивайся. Ты теперь в психушке, а она там, в 1977 году.
— Есть такая хорошая поговорка — время лечит. Может, действительно пройдет. Я понимаешь, уже давно заметил, что отношения между мужчиной и женщиной имеют ярко выраженные циклы. Вначале возникают пылкие чувства, страсть. А потом вся эта катавасия как-то сбавляет обороты и закатывается. У тебя было такое?
— А то, мы же слеплены из одного теста. В любом случае ты особо не переживай и обязательно, если совсем накатит, со мной общайся на эту тему.
— Да, Миша, спасибо тебе большое! Если что, буду обращаться к тебе.
Глава 20
Я лежал в полной темноте и думал, что делать дальше.
Вопрос висел в воздухе. Единственным разумным ответом было — ничего. Нужно было расслабиться и получать удовольствие. В конечном итоге я сейчас псих, который обеспечен государством самым необходимым. Да еще и собеседник мне какой любопытный попался.
Сон накатывал волнами. В конечном итоге образ Татьяны, Михаила, моего маленького сынишки, который остался где-то там, в будущем, перемешались в радугу, и я крепко-накрепко заснул.
Волны океана подхватили меня своими мягкими руками и понесли куда-то вдаль.
Внезапно из его глубины всплыли куски льда. Они начали толкать и царапать меня. Через долю секунды я проснулся.
— Анатолий, вставайте, к вам тут приехали, — тряс меня за плечо уже знакомый санитар.
— Что случилось? — спросонья не понял я.
— Да ничего не случилось, я же говорю — делегация к вам приехала, поговорить с вами хотят.
— Ничего себе, а до утра эта делегация подождать не может? Ночь же на дворе, и спать очень хочется.
— Давайте, давайте. Приказы не обсуждают. Их выполняют.
Я нехотя встал и начал медленно одеваться.
Вся эта возня разбудила Михаила.
— Ты куда это собрался, ночь же?
— Да вот сам не знаю. Ведут куда-то. Санитар говорит, что делегация за мной приехала.
— О как! Боюсь, что не к добру это.
— Почему?
— Чувствую.
Санитар, который терпеливо слушал наш разговор, скривил рот.
— Да ладно, не брешите попусту.
— Ладно, будем надеяться, что увидимся еще, — добавил я.
Мы вышли из нашей палаты и пошли по ночной больнице. Из палат доносились какие-то странные звуки, шорохи, крики и бормотание.
— И такая какофония у вас здесь каждую ночь? — спросил я у провожатого.
— Да это тихо еще, бывает, что так визжат психи, что самому кажется, что с ума сходишь.