Шрифт:
— Миша, ну как ты не понимаешь, что если реформы будут проведены грамотно, то в этом случае наша страна избежит огромного количества неприятностей — начиная с развала СССР и заканчивая чеченскими событиями. Это же просто прекрасно! Сколько жизней удастся спасти!
— Не думал, что ты такой гуманист.
— А вот мне его размышления, исключительно нравятся, — добавил Юрий Тихонович.
— Да нет, я не спорю. Просто я считаю, что наша жизнь, ну в смысле та, которая была, — безвозвратно потеряна. Никогда не будет больше тех ощущений, которые были, — немного смущенно добавил Михаил.
Наша машина подъехала к аэропорту. Мы изрядно устали, поэтому последние полчаса откровенно спали.
— Вставайте, — разбудил нас Юрий Тихонович, — мы приехали в аэропорт. Полетели домой.
Я оглянулся по сторонам. Вот я и улетаю из Грузии, в общем, как и планировалось, через десять дней. Но как много событий произошло за это время.
Больнее всего было за Татьяну, за те отношения, которые возникли. Но имел ли я право продолжать их? Нет, конечно! Пока еще не поздно, пока лавина любви не накрыла нас с головой, нужно было обязательно остановиться.
К тому же, и это было совершенно понятно, нельзя любить через время. Дай бог, меня отправят обратно в 2008 год, Михаила — в 1989-й. А Таня, ее дядя Миша, узбеки эти гребаные, все они останутся здесь, в 1977. И у всех у них еще будет целая жизнь, и когда мы наконец встретимся в одной временн'oй точке, они и не вспомнят, что было 29 лет назад на морском побережье.
Мы сели в самолет.
В дороге мы молчали. Каждый думал о своем. О тех событиях, которые произошли, и, самое главное, о тех событиях, которые произойдут.
Я смотрел в иллюминатор на облака. Мне было грустно и тяжело. Как мне в этот момент хотелось, чтобы все, что со мной происходит, оказалось сном.
Внезапно мне стало тяжело дышать. Воздух застрял в легких. Глаза налились тяжестью — и меня вырубило.
Я открыл глаза, рядом со мной суетился врач. В руку был воткнут катетер. Во рту отдавало чем-то медицинским. Увидев, что я зашевелился, он склонился надо мной.
— Больной пришел в себя.
Ко мне тут же подошли Михаил и Юрий Тихонович.
— Ну и заставил же ты нас волноваться, Толя.
— А что со мной случилось?
— Да микроинсульт у тебя, батя! Чего ты так переживаешь? Все нормально уже.
— Да девушка у него здесь остается, — сказал Михаил.
— В смысле, — не понял Юрий Тихонович, — какая девушка?
— Да втюрился он тут — пока бродил по вашему времени.
— Ну ты даешь, когда только успел? Времени-то прошло всего ничего.
Я лежал на разложенном кресле и глупо улыбался. На меня накатила какая-то приятная волна блаженства. Казалось, из меня вытекло сто тонн липкой, жирной грязи.
— Как его самочувствие? Он нормально перенесет посадку? — спросил Юрий Тихонович у врача.
— Да по идее, все хорошо должны быть, — ответил тот, — необходимые процедуры я ему сделал, сейчас дадим небольшую таблеточку, и он у нас немного поспит.
С этими словами он подошел ко мне.
— Ну что, больной, давайте открывайте ротик, скушаем вкусную пилюлечку.
Через минуту, приняв снадобье, я вновь погрузился в сон.
Глава 22
Через какое-то время я понял, что просыпаюсь. Мое сознание очень медленно прощупывало внутренние стенки черепной коробки. Внутри было уютно.
Зрительные нервы проснулись и начали передавать картинку багровых туч в головной мозг. Я открыл глаза и вспомнил, как потерял сознание в самолете, врача, который поставил мне диагноз микроинсульт.
Я попытался покрутить головой и почувствовал, что у меня выросла достаточно длинная бородка.
Ни фига себе, пронеслось у меня в сознании, это же сколько я спал-то?
По звуку я понял, что открылась дверь. Раздался голос Юрия Тихоновича:
— Когда он пришел в себя?
Незнакомая женщина ответила:
— Приборы пишут, что активность началась 10 минут назад.
Юрий Тихонович, склонился надо мной и, увидев, что у меня открыты глаза, сказал:
— Толя, радость наша, ну наконец-то.
Я сделал усилие и спросил:
— А что со мной?
— Э, брат, такая лапша получилась, после того как я тебя забрал из Грузии, у тебя случился микроинсульт, который вызвал летаргический сон.