Мало кто в странах «западной демократии» хотел конфликтовать с Гитлером из-за «какой-то Чехословакии». Фюреру это было известно. Аншлюс Австрии ему удался лишь с применением угрозы силой. Этот вариант он использовал и в отношении Чехословакии.

Проблема была в том, что ни Австрия, ни Чехословакия не имели большой ценности для «западных демократий». Более ясно, чем другие деятели, эту мысль высказал английский посол в Берлине Невиль Гендерсен. За полтора месяца до конференции в Мюнхене он написал своим руководителям в Лондоне: «Должны ли мы рисковать перспективой мира ради чувств к Чехословакии, которая в своем возникновении и благодаря всему своему существованию была ошибкой… Германские укрепления, будучи угрожающими для чехов, не внушают опасения для Запада. Они означают оборону с Запада и наступление на Востоке».

Западу требовалась Германия как «бастион против большевизма», а не «какая-то Чехословакия». «Западные демократии» давно уверовали, что сильная Германия повернет оружие против Советского Союза. Их восхищали и методы гитлеровской расправы с коммунистами и другими прогрессивными силами. Политика уступок агрессору («умиротворение») сопровождалась декларациями о мире, свободе, независимости и, конечно же, «демократии».

В критические дни кризиса Чемберлена и Даладье поддержал Вашингтон. В ночь на 26 сентября президент США Франклин Рузвельт обратился к Гитлеру с личным посланием. Президент призывал его продолжать переговоры для достижения «мирного, справедливого и конструктивного решения спорных вопросов». По его мнению, вооруженный конфликт может привести к крушению буржуазного строя, «социальная структура каждой вовлеченной в войну страны может полностью рухнуть».

Рузвельт предложил созвать конференцию заинтересованных государств, но — без участия Советского Союза.

Как только «умиротворитель» Чемберлен получил полное представление о содержании продиктованного Гитлером ультиматума, он без промедления направил фюреру личное обращение: «…Я вполне уверен, что Вы можете добиться всех основных целей без войны и без промедления. Я готов сам немедленно приехать в Берлин, чтобы обсудить порядок передачи вместе с Вами и с представителями чешского правительства, а также, если Вы этого пожелаете, с представителями Франции и Италии. Я убежден, что мы могли бы прийти к соглашению за одну неделю».

Чемберлен предложил Гитлеру созвать нечто похожее на большое международное совещание, участники которого по его — Чемберлена — замыслу, «могли бы прийти к соглашению за одну неделю». О своем замысле, роковом для человечества, английский «умиротворитель» также спешно уведомил Муссолини. Он писал: «Я надеюсь, что Ваше превосходительство сообщит германскому канцлеру о согласии быть представленным и призовет его принять мое предложение, которое спасет наши народы от войны».

Видимо, для того, чтобы подвигнуть Гитлера на участие в возможной встрече «представителей» Англии, Франции, Италии и Германии, вечером 27 сентября французский посол в Берлине Андре Франсуа-Понсе получил из Парижа указание предложить Гитлеру еще один подарок — расширить территорию Судетской области, подлежавшую немедленной германской оккупации. Когда посол излагал Гитлеру новые французские предложения, поступила телеграмма от Муссолини, извещавшая фюрера о согласии Италии участвовать в совещании. Не медля, в три часа дня 28 сентября, Гитлер послал телеграммы Чемберлену и французскому премьер-министру Эдуарду Даладье с предложением встретиться утром следующего дня в Мюнхене вместе с Муссолини.

Роковая для человечества конференция четырех держав прошла в Мюнхене 29–30 сентября 1938 года.

За одним столом с Адольфом Гитлером заняли места премьер-министр Италии Бенито Муссолини, премьер-министр Франции Эдуард Даладье, премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен. Два последних прибыли в Мюнхен без своих министров иностранных дел, без Жоржа Боннэ и без Эдуарда Галифакса. Так хотел Гитлер, чтобы четверо ведущих лидеров «западной демократии» решали судьбу Чехословакии наедине. Исключение делалось для Галеаццо Чиано, зятя Муссолини. Четверо премьеров обещали, говоря словами Чемберлена, «прочный мир в Европе».

На деле открылись шлюзы для новой мировой войны.

Вместо обещанного мира и стабилизации эта четверка упрочила в Европе позиции гитлеровского рейха. Дестабилизация положения в Восточной Европе стала ближайшим результатом конференции в Мюнхене.

Сговор в Мюнхене, этот венец политики «умиротворения», пропитанной антисоветскими (антироссийскими) замыслами, подвинул человечество к новой мировой войне.

Принятое конференцией чудовищное соглашение, а на деле смертный приговор Чехословацкой Республике, уместилось на двух машинописных страницах. Его основу составил «компромиссный проект», представленный Муссолини якобы от своего имени. В действительности германский МИД передал его в Рим по телефону. Поскольку все пункты соглашения состояли из требований гитлеровского ультиматума, заранее согласованного с Чемберленом и Да-ладье, обсуждать было нечего. Соглашение рассмотрели и подписали быстро. Конференция заняла всего несколько часов: с середины дня 29 сентября до двух часов ночи 30-го, включая перерыв на ужин.

Согласно принятым в Мюнхене решениям, расчлененная Чехословакия лишилась почти пятой части территории, на которой проживали 2,8 миллиона судетских немцев и 800 тысяч чехов, новая германская граница проходила в 40 километрах от Праги. Германии отошли важнейшие чешские оборонительные укрепления, в то время самые мощные в Европе. Чехословакия потеряла значительную часть своего экономического потенциала. По немецким данным, расчлененная страна теряла 66 процентов добычи угля, 86 процентов производства химической промышленности, 80 процентов производства цемента, 70 процентов выплавки чугуна и стали, 70 процентов выработки электроэнергии и 40 процентов деревообрабатывающей промышленности.