– ... предшествует гордость, - прошипел Сайкс Боже-Упаси, когда их лица почти соприкоснулись. Он вывернул кисти, яростно выкручивая их, так что его эсток, казалось, заскользил по клинку Страйкера с пронзительным скрежетом, а потом с ухмылкой сделал шаг назад.
– ... И падению - надменность.

Иносент Страйкер сначала услышал, как его клинок упал на землю, а потом уже понял, что тот больше не находится в его руке. Он уставил вниз, на обугленную землю и эсток, лежащий у его ног, как сверкающая в мерцании костров змея.

– Библия, сэр. Притчи, - сказал Сайкс.
– Мудрые мысли.

Страйкер почувствовал, как кровь прилила к лицу, а живот словно скрутило в тугой узел. Он уже приготовился услышать насмешки, но вместо этого жилистый капрал отвесил легкий поклон.

– Это было неплохо, сэр, - сказал Сайкс.

Страйкер удивленно поднял глаза.

– Капрал?

– Славная драчка, сэр. Вы были молодцом, - он подмигнул.
– Глупое движение в конце, кстати. В настоящей схватке я бы легко вас уложил. Но это было умно, сэр. Хорошая работа с клинком, помяните мое слово. В следующий раз поработаем над защитой, сэр. И не слишком задавайтесь. Вы решили, что побеждаете, и разум затуманился. Господь был прав, сэр. Вас убьет гордость.

Страйкер смотрел, как капрал вышагивает по краю погруженной во мрак поляны, без сомнения, в поисках шипящего над костром и плюющегося жиром куска ветчины. Он заметил слабую волну аплодисментов, прокатившуюся по рядам наблюдающих солдат.

– Вы хорошо дрались.

Страйкер развернулся к капитану Лавлесу.

– Я дрался плохо, сэр.

Лавлес, видимо, и сам занимался фехтованием, потому что стоял в одной рубашке и с блестящим от пота лицом.

– Слишком легко теряете внимание. Слишком много злости. У вас хорошие руки, быстрые ноги, но деретесь вы, как мясник с тесаком.

Страйкер ухмыльнулся, вспомнив полученные оскорбления.

– Он надо мной насмехался.

Лавлес засмеялся.

– Ага, конечно.

– Мне не нравится, как он обращается со мной, сэр, - настаивал Страйкер.

Капитан нетерпеливо тряхнул головой.

– Это вам не королевская гвардия, лейтенант. Правила благовоспитанного общества здесь не годятся.

– Но я офицер, сэр, - воинственно продолжал Страйкер.
– А он чертов капрал.

Фердинанд Лавлес поднял свою ручищу, чтобы призвать к молчанию.

– Полковнику Скейтлоку нужны лидеры, парень, а не хлыщи и распутники. Ему нужны воины. Люди, которые умеют обращаться со шпагой так же хорошо, как и с причиндалами между ног.

– Я научусь драться, сэр, вы знаете, что научусь, - теперь в нем медленно вскипало раздражение.
– Я не какой-нибудь щеголь.

– Если вы говорите о юном Форрестере, - сухо отозвался Лавлес, - неодобрительно ткнув пальцем Страйкеру в лицо, - то думаю, вам нужно быть с этим осторожней. Он совсем не такой жалкий тип, как вы воображаете.

Страйкер закатил глаза.

– Да он скорее завалится в бордель, чем пойдет на войну, капитан.

– Как и я, лейтенант. Бросайте-ка эти лихие манеры, - капитан отвернулся и пошел обратно к своему костру.
– А что до Сайкса, - крикнул он через могучее плечо, - то его задача - вас обучить.

– Обучить?
– рявкнул Страйкер, засеменив вслед за командиром.
– Он меня унижает, сэр. Обзывает меня слабаком, сосунком и шлюхиным сыном. Так с офицером не разговаривают.

Лавлес остановился.

– Так скажите ему об этом, лейтенант, - раздраженно произнес он.
– Когда будете драться в следующий раз, пните его под зад и покажите, что это вы командуете.

Страйкер прикусил губу.

– Он слишком хорош, сэр.

– Вот почему мы с полковником Скейтлоком и поставили его вас обучать. Вы еще молоды, но уже хороший солдат. С помощью Сайкса станете настоящим убийцей, Страйкер. Солдаты пойдут за вами в ад и обратно, а враги будут бояться, - он положил тяжелую руку по плечо Страйкера.
– Но не сейчас.

Страйкер заглянул в темные глаза Лавлеса, увидев в них отражение языков пламени.

– Вам нужны лидеры, сэр. Дайте мне шанс. Позвольте мне повести за собой людей.

Лавлес улыбнулся.

– Вам еще предоставится такая возможность, Страйкер. В этом можете быть уверены.

Повозка появилась утром, когда потухли последние ночные костры, а лучи восходящего солнца рассеяли остатки упрямо висевшего речного тумана. Поскрипывая и переваливаясь, она выкатилась из леса по пыльной тропинке на восточном берегу Одера. Большие колеса подскакивали на высохших колеях, пара жеребцов недовольно ржала, вразнобой натягивая постромки одновременно с рывками повозки.