– Что это?

– Просто рис.

Арджун поднес сверток к носу и понюхал.

– Как мило с твоей стороны. Солдаты будут благодарны.

Он встал и подошел к лестнице. Дину услышал, как он подзывает солдат и раздает им рис. Когда он вернулся, Дину увидел, что Арджун раздал все свертки. Он понял, что гордость не позволила Арджуну принять от него пищу.

– Как насчет черуты?
– спроси Дину.
– Могу я предложить тебе закурить?

– Да.

Дину протянул ему черуту и чиркнул спичкой.

– Почему ты здесь?
– спросил Арлджун.

– Меня попросили прийти. Я живу в деревне... недалеко отсюда. Там услышали, что твои люди направляются в их сторону. Жители обеспокоены.

– Им не о чем беспокоиться, - сказал Арджун.
– Мы стараемся держаться подальше от местных. Мы с ними не воюем. Можешь передать им, что они в безопасности, по крайней мере, от нас.

– Они будут рады.

Арджун затянулся и выпустил через нос струю дыма.

– Я слышал про Нила, - сказал он.
– И сочувствую тебе и Манджу.

Дину жестом выразил признательность.

– А что с твоей семьей?
– спросил Арджун.
– У тебя есть какие-нибудь новости? О Манджу? О ребенке?

– За последние три года я ничего не слышал, - ответил Дину.
– Они некоторое время жили здесь... после смерти Нила... в том же месте, что и я сейчас... со старыми друзьями семьи. А потом направились в Молейк, чтобы попытаться пересечь границу... С тех пор о них ничего не слышали... ни о матери, ни об отце... ни о ком.

Дину откашлялся и продолжил.

– А ты слышал про Элисон... и ее деда?

– Нет, - прошептал Арджун.
– Что случилось?

– Они ехали из Морнингсайда на юг... машина сломалась, и они наткнулись на японцев... обоих убили... но она выстрелила в ответ.

Арджун закрыл лицо руками. По ритмичной дрожи в его плечах Дину понял, что он плачет. Теперь Дину чувствовал к Арджуну только жалость. Он подвинулся и обнял его за плечи.

– Арджун... Перестань... Это не поможет...

Арджун яростно мотнул головой, словно пытаясь пробудиться от кошмара.

– Иногда я гадаю, закончится ли всё это.

– Но, Арджун...
– Дину удивился нежности собственного голоса, - Арджун... ты ведь сам... сам к ним присоединился... по собственной воле. И всё еще продолжаешь сражаться. Даже после того как японцы... Зачем? Ради чего?

Арджун поднял голову. Его глаза сверкнули.

– Видишь, Дину, ты не понимаешь. Даже теперь. Ты думаешь, я присоединился к ним. Это не так. Я вступил в Индийскую армию, которая сражается за Индию. Может, для японцев война и окончена, но не для нас.

– Но, Арджун...
– голос Дину был по-прежнему нежным.
– Ты же видишь, что вам не на что надеяться.

В ответ Арджун рассмеялся.

– А когда мы могли на что-нибудь надеяться? Мы восстали против империи, которая в нашей жизни определяла всё, придавала краски тому миру, который мы знали, и эти пятна с нас не смоешь. Мы не можем разрушить ее, не разрушив себя. Вот этим, думаю, я и занимаюсь.

Дину снова обнял Арджуна за плечи. Он видел, как его глаза наполняют слезы, но ничего не мог сказать, сказать просто было нечего.

Самая большая опасность, подумал он, в том, к чему пришел Арджун - что сопротивляясь той силе, что нас создала, мы позволяем ей получить контроль над всеми смыслами, это и есть ее победа, именно таким путем она наносит окончательное и самое ужасное поражение. Арджун теперь вызывал у него не жалость, а сострадание: каково это - так четко и полностью осознавать собственное поражение? В этом был своего рода триумф, мужество, ценность которого он не хотел принижать спорами.

– Мне пора, - сказал Дину.

– Да.

Они спустились по увитой лианами лестнице. Внизу они снова обнялись.

– Береги себя, Арджун... Береги себя.

– Со мной всё будет хорошо, - улыбнулся Арджун.
– Однажды мы еще над этим посмеемся, - он помахал рукой и побрел по высокой траве.

Дину прислонился к лестнице таи и наблюдал, как Арджун уходит. Он оставался в таком положении еще долго после того, как солдаты ушли. Когда из темноты появился Рэймонд, Дину сказал:

– Давай здесь переночуем.

– Зачем?