Судья молча кивнул.

— То есть вы подтверждаете, — настаивала Ярошенко, обращаясь к Морозниковой, — что Варвара Михайловна не призналась в том, что это она задушила Сережу и что ее поведение было вполне естественным для сложившейся ситуации: она была напугана и растеряна так же, как и вы.

— Ну… В общем, подтверждаю, — кивнула Аделаида Анатольевна. — Растеряны-то все были.

— Ваша честь, я прошу вас обратить внимание на это обстоятельство, — обратилась Ярошенко к Волохову.

— Но ведь через две недели Никишина заявила, что это она убила Губанова, — поднял палец Генин. — И лучшего доказательства ее вины нет.

— Я протестую, ваша честь, — сказала Ярошенко. — Вина моей подзащитной еще не доказана, а признание, как утверждает мой коллега, отнюдь не всегда является доказательством вины!

— Протест принимается, признание подозреваемого не является царицей доказательств, — подал реплику судья и ударил молоточком по дощечке. — Вопросы к данному свидетелю еще есть? — спросил он.

— У меня пока нет, ваша честь, — сказала Ярослава.

— Нет, — коротко ответил Генин.

— В таком случае вызывается свидетель Сокольникова Валерия Георгиевна. А вы, Аделаида Анатольевна, зал не покидайте, сядьте на стул в первом ряду.

Морозникова кивнула и поспешно отправилась на место. Я была уверена, что в душе она убеждена, что ее больше не станут, что называется, дергать по этому поводу.

Сокольникова вплыла в зал и встала за кафедру, кокетливо поправив прическу. Она представилась и стала отвечать на вопросы. Она рассказала почти все точь-в-точь, как и мне при нашей первой встрече: что наутро, когда она собиралась уже уходить домой, из больничного бокса вылетела обезумевшая Варвара Никишина и, подбежав к стоявшей рядом с Сокольниковой директрисе, закричала, что Сережа умер. Вся троица, конечно, помчалась туда и обнаружила, что Никишина говорит правду. Начался переполох, о котором все уже слышали, после чего были вызваны «Скорая» и милиция. Потом состоялись похороны Сережи, причем его отцу было решено о смерти мальчика ничего не сообщать.

— А почему было принято такое решение? — подняла руку Ярослава Ярошенко.

— Ой, ну мы же были уверены, что он так и так не приедет! — развела руками Сокольникова. — Я так вообще сказала Аделаиде, что жена не позволит ему чужого ребенка в дом притащить!

При этой реплике Владислав Губанов побледнел. Жены его пока что в зале не было, и, естественно, за ее реакцией я наблюдать не могла.

О себе Сокольникова повторила, что находилась в группе своих подопечных, то есть здоровых детей, и ничего подозрительного не слышала. И что ночью, проходя по коридору, она видела Варвару Никишину, мирно спящую на кушетке.

После этого Валерия Георгиевна накрутила на палец завиток волос, уверенная, что больше к ней никаких вопросов не будет. Однако Ярослава все же спросила — то же самое, что и я когда-то спрашивала у Сокольниковой, и сделано это было для того, чтобы обратить на данный факт внимание судьи:

— И вас не удивило, что человек, совершивший убийство ребенка, мирно отправился спать?

— А меня в ней ничего не удивляет! — махнула рукой Сокольникова. — Потому что я всегда говорила, что она с приветом! Ей вообще не место в детском доме, она психованная! Она один раз на меня набросилась, чуть волосы мне не выдрала!

— Было за что, — неожиданно тихо буркнула Никишина.

— Ой, ладно! — поморщившись, повернулась к ней Сокольникова. — Подумаешь, было! Ничего особенного я тебе не сказала!

— Варвара Михайловна, я вынужден вас предупредить, что вы не можете вставлять реплики с места и перебивать свидетеля, — ровным голосом произнес Волохов. — Но вы можете заявить, что хотите дать показания. Вы не надумали давать показания?

— Нет, — еще тише, но упрямо повторила Никишина, с ненавистью глядя на Сокольникову.

— Валерия Георгиевна, вас также хочу предупредить, что переговариваться с подсудимой не следует, иначе я могу наложить на вас штраф. Это понятно?

— Понятно, — кивнула Валерия Георгиевна. — Извините.

— Скажите, — снова задала вопрос Ярослава, — значит, вы сразу решили, что убийство совершила моя подзащитная. А почему тогда вы не поделились своими подозрениями с милицией?

— А зачем я буду с ними делиться? — фыркнула Сокольникова. — Это их работа, а не моя. К тому же я была уверена, что все равно ее вычислят. Больше-то некому было мальчишку придушить.

— В детском доме, напоминаю, находилась не одна Никишина, — заметила Ярослава.

— Ну, остальные-то — нормальные люди… — привела свой довод Сокольникова.

— Ваша честь, я хочу представить и приобщить к материалам дела заключение судебно-психиатрической экспертизы, в котором Варвара Михайловна признана вполне вменяемой и психически здоровой. — Ярослава поднялась со своего места и передала судье листок бумаги.

— Спасибо, — односложно ответил Волохов. — К свидетелю еще есть вопросы?