Перед рассветом эльф ушел, а вернулся следующей ночью уже с мешком пороха и краденым кресалом. Большинство обитателей сектора засыпали часа через два после полуночи. Тишину нарушали лишь вопли, редкая ругань да стоны из недалекого борделя.

От прочих, менее важных звуков, Далан умел с легкостью абстрагироваться. Еще с прошлого дежурства он знал, что в доме под ним живет семейство из трех человек. Отец, судя по одышке и тяжелому скрипу половиц, страдал от ожирения. Жена его — тихая как мышь, спала на отдельной кровати, а девочка-подросток в личной комнате на первом этаже, перед сном занималась вещами, постыдными для девочки-подростка.

Но вот чертов особняк стоял довольно далеко, обитатели особо не шумели, и звуки смешивались с общим фоном. А Далан хотел точно знать, что Пират внутри — иначе вся задумка теряла смысл.

Вдруг двери распахнулись, и на порог высыпалась целая толпа вызывающе одетых девиц. Большинство — орчихи в одних набедренных повязках, со своими соплеменниками в обнимку. Девки хохотали, стражники лапали их за все выступающие места, кто-то затянул песню.

Пират вышел последним, держа под руки сразу двух человеческих женщин. Расплатившись со шлюхами, хозяин вернулся обратно, пошатываясь от обильной выпивки.

Вряд ли Пират развлекался так каждый день (вчера, например, все было спокойно как в монастыре). Значит, Далану сильно повезло, иначе бы пришлось дежурить всю неделю, а то и дольше.

После хорошего секса любой мужик хочет спать. Наверняка все обитатели дома или дрыхнут, или очень расслаблены. Но страже снаружи счастья не перепало, поэтому они злобные и подозрительные. Так и нарезают от обиды круги вокруг особняка, даже не общаясь друг с другом.

Это плохо, но решаемо.

Зная, что придется лазать по крышам, Далан заранее озаботился лямками для мешка. Взвалив смертоносную ношу на плечи, эльф незаметно спустился и подкрался поближе к той стене дома, что смотрела на внешнюю стену. Здесь охраны было меньше — оно и понятно, никаких окон с тыла здания не имелось. Лишь двое угрюмых орков стояли по углам стены.

Выждав, пока одному захотелось отлить (ссать прямо на забор, видимо, запрещал хозяин), солдат добрался до ограды. Одним прыжком он ухватился за верхушку досок, подтянулся и затаился в тени. Мимо бродили стражники, но тусклое сияние свечек в фонарях не позволяло разглядеть лазутчика.

Выждав, пока образуется небольшое «окно», Далан кошкой подкрался к особняку и полез на крышу. Ставни его не интересовали, разве что в качестве опоры — попытка вскрыть их обернется ненужным шумом, да и подходящего инструмента не было. У эльфа имелся иной план, и конечной целью его являлась печная труба.

Как правило в домах с толпой прислуги и охраны строился огромный очаг с широким дымоходом, где каждое утро готовилась еда на всю ораву. В эту-то трубу Далан и сбросил мешок, не опасаясь, что тот застрянет. Сетка от голубей и крыс (для грызунов кирпичная кладка вообще не помеха, они даже по потолку бегать умудряются) закрывала жерло, но отодрать ее не составило никакого труда.

Услышав, что мешок с глухим стуком упал в золу, эльф достал из-за пазухи промасленную тряпку и кресало. Несколько секунд спустя вслед за порохом полетел и огонек, а солдат, разбежавшись, сиганул с крыши. Приземлился он аккурат на голову охранника — того самого, что ходил отливать. Но даже без мягкой «подушки» падение обернулось бы лишь легкой болью в ногах. Для народа, издревле привыкшего лазать по высоченным деревьям (и, соответственно, падать с них) третий этаж — не высота.

Сразу после этого громыхнуло так, что на первом этаже выбило все ставни и дверь, а труба и часть крыши отправились в свободный полет. Начался пожар, в считанные секунды распространившийся на весь особняк. Объятая пламенем стража выбегала наружу и падала в грязь, корчась и истошно вопя. Среди живых (временно) факелов Далан заметил и Пирата — старик оказался единственным человеком в доме, узнать его удалось лишь по росту.

Подыхал Уоррен дольше остальных, чему эльф был несказанно рад. Он долго смотрел как урод оторванной по локоть рукой пытается сбить огонь и зовет на помощь. Но помочь ему было некому — оглушенные и перепуганные орки стремглав бросились в разные стороны, крича что-то про дьявольскую магию.

Далан беспрепятственно добрался до канализации — после взрыва ни одна собака не высунула бы носа наружу, даже если бы пожар перекинулся на их дом. В нижнем городе очень давно не видели «магических» сполохов, но память о них была жива и вряд ли когда-либо умрет.

Вернувшись в купол, эльф завалился на кровать и практически сразу заснул.

Проснулся рано в состоянии острой душевной хандры. Есть не хотелось, что-нибудь делать — тоже. Далан лежал на спине, подложив ладони под голову, жевал палочку и разглядывал потолок. Из депрессивного безделья эльфа вывела гулкая заунывная песня, идущая откуда-то снизу.

Вскочив с кровати, солдат метнулся к люку в катакомбы и прислушался. Песня, а вместе с ней и нестройный топот, быстро приближались. И вот уже некто громко стукнул в переборку. Солдат схватил кайло, которое с недавнего времени держал у изголовья, и гаркнул:

— Кого черт принес?

— Сам сначала назовись, разбойник! По какому праву ты залез в дом моего брата?!

Вот это да. Кажется, родственники почившего Говноборода пожаловали.

— Нет его больше, а значит и дом теперь бесхозный. Вот и живу тут!