Шрифт:
Эмма не хотела уезжать из Рима даже на день. Три месяца — это вечность.
— И потом, вполне возможно, что там ты тоже встретишь новых друзей. В этот колледж съезжаются ребята со всего мира. Они, как и ты, много путешествовали.
Марта развернула к Эмме компьютер и показала фотографию ребят разного цвета кожи в одинаковых темно-красных футболках, одинаково улыбавшихся навстречу радужному будущему. За их плечами ликовали лилии и пагоды в обрамлении идеально подстриженных английских газонов.
— Я не такая, как они.
Мать натянула на лицо наивное и искренне удивленное выражение:
— Почему? А мне кажется, ты бы хорошо смотрелась на этой фотографии.
Эмму охватило страстное желание взять ноутбук и разбить его о полку, на которой были расставлены фарфоровые статуэтки.
— Не знаю, заметила ли ты, но мне совсем не хорошо. Мне нехорошо от мысли поехать Китай. Мне нехорошо от перспективы вернуться через три месяца и пойти в американскую школу. Мне хорошо только с моими друзьями. Но тебе на это наплевать.
Эмма дрожала от злости.
— Я тебя понимаю, мы слишком часто вынуждали тебя менять города и школы, вполне нормально, что у тебя бывают моменты слабости. И в такие моменты очень важно, чтобы с тобой рядом был нужный тебе человек. Тот, кто тебя любит и знает, как тебе помочь.
И снова эта ненавистная сочувственная складка у губ.
— Мне кажется, сейчас ты не способна думать о своем будущем. Но не беспокойся. Я все сделаю сама.
Именно это и беспокоило Эмму больше всего.
— Мама, я только хочу, чтобы ты поняла, что я наконец нашла настоящих друзей. И я не хочу никуда уезжать даже на три месяца.
— Я все прекрасно понимаю. Мне тоже случалось покидать города, которые я любила.
— И что ты делала? Покупала себе новую кухню? Шла в спа-салон?
Эмма не стала дожидаться ответа. Она повернулась к матери спиной и отправилась в свою комнату прятать разочарование в темноте и слезы в подушке.
Шоколадное пирожное с начинкой из горького шоколада. Пирог с шоколадом и грушей. Шоколадные конфеты с черничным сиропом внутри. И три разоренных круглых блюдца в центре стола. Ансельмо рассматривал растерзанные следы темного крема на розовом фарфоре и размазанные остатки шоколада на губах Греты. И был счастлив. Она тоже казалась приободрившейся. Он мысленно сделал для себя запись на будущее: не стоит недооценивать эффект, который на эту девушку производит шоколад.
— Теперь мне намного лучше, — подтвердила его мысли Грета. — Просто чудо, что это место оказалось открыто в такой час.
Она задумалась над тем, что сказала, и рассмеялась.
— Что такое? — весело спросил Ансельмо.
— Ты ангел, вот что такое.
— А, да. Я забыл.
Они рассмеялись еще громче.
— Мы закрываемся, — объявила официантка, принеся счет.
Они только теперь заметили, что в кондитерской кроме них никого нет.
— Да, мы уходим.
Они встали из-за стола и подошли к кассе. Грета вынула из конверта немного денег и передала их Ансельмо.
— Куда же мы пойдем? — спросила она.
Через несколько секунд они снова останутся на улице. И это будет вторая ночь под открытым небом.
— Двадцать евро, — сказал кассир.
Ансельмо не ответил. Он не сводил глаз с рекламного листка на стойке. Розовые буквы на голубом фоне. Красивый шрифт: Bed&Breakfast «Пульчинелла». [4] Любимец неаполитанцев спал на ложе из звезд в костюме и маске. Ансельмо отдал кассиру деньги и взял листок:
— Сюда.
4
Пульчинелла — персонаж традиционной итальянской комедии масок. Иногда он выступает как глупец, иногда — как находчивый остряк и весельчак.
— Вот видишь: ты — ангел!
Взявшись за руки, они пересекли пару слабо освещенных улиц и остановились перед дверью, над которой висела черная маска. Им открыла довольно бодрая, несмотря на поздний час, девушка и вручила ключ от маленького, чистого и недорогого номера.
Они смотрели на единственную кровать в смущении, какого никогда в своей жизни не испытывали.
— Пожалуй… мне надо принять душ, — выкрутился Ансельмо.
— Да, мне тоже.
— Тогда иди ты.
— Нет, если хочешь, иди ты.
— Не переживай, я не тороплюсь…
Они говорили, не поднимая друг на друга глаз. И краснели при каждом слове.
— Хорошо, я пошла, — решилась Грета.
Когда дверь в ванную закрылась, Ансельмо услышал глухой удар. Что-то упало на пол. Потом снова такой же звук. Ботинки. Тишина. Неожиданный грохот воды. Скрип двери. Снова шум воды, но уже тише. Ансельмо лег на спину и посмотрел в потолок. Навстречу его дыханию медленно поднимался аромат мыла.
Дверь открылась, и Грета вышла из ванной, окутанная белым паром. Длинная черная майка, зачесанные назад волосы, розовые от горячей воды щеки, глаза, блестящие, как роса на листьях.