Я задумалась. Это тоже было верно. У Мили опыта в отношениях с мужчинами было гораздо больше, а я только лишь взяла своего первого мужчину. На какой-то короткий миг в сознание закралась мысль, что Кит мог бы говорить все эти слова любви и прежде. Как я могу быть уверена, что первая и единственная? Пусть это была не та развратница, что затащила его четырнадцатилетнего к себе в постель, но за эти годы мог быть еще кто-то, и я была более чем уверена, что кто-то был.

– Я не отдам его Синди, – Мили посмотрела на меня. – Я его выкуплю и сделаю мужем. Все равно, что скажет мама. Я детей все равно не хочу. А если вдруг захочу, когда начну стареть, возьму второго или прибегну к искусственному оплодотворению, как амазонки.

Я рада была, что она приняла это решение и поддержала ее, но закравшаяся в сознание мысль, не давала покоя.

Когда парни вернулись, мы уже смеялись и сидели в обнимку, как самые настоящие лучшие подруги.

– Я что-то устала, – сказала я, когда Кит опустился рядом. – Вы оставайтесь, а мы поедем домой.

– Ты уверена, еще совсем рано? – Мили опять обняла меня. Она уже немного захмелела после выпитых коктейлей.

– Да, еще не рассвет, но мне завтра на работу, – я пожала плечами. – И так сегодня бездельничала.

– Ладно, пока, – мы снова обнялись. – Спасибо, что просветила меня, глупую, – прошептала Мили мне на ухо.

– Ой, не напоминай, чувствую себя Синди, – отмахнулась я. – Наверное, пока ее нет, буду хамить вместо нее.

– Тебе до нее далеко.

Мы с Китом еще раз попрощались с друзьями, и пошли домой.

Я всю дорогу хранила молчание, обдумывая слова подруги. Я открыла ей глаза на некоторые вещи, но и она заронила в мою душу зерно сомнения. Кит вел молча, не мешая мне думать. Он был по-прежнему в хорошем настроении. В клубе ему понравилось, и с Алексом они успели подружиться, насколько я могла судить.

Дома мы молча разошлись по комнатам. Я приняла душ и вернулась в спальню. Кит сидел на краю моей кровати, ожидая меня. Я поняла, что он рассчитывает остаться тут на ночь.

– Ты устала? – спросил он, заметив мой хмурый взгляд, и перестал улыбаться. – Мне уйти?

– Скажи, почему ты любишь меня? – спросила я, отвернувшись к своему туалетному столику и делая вид, что привожу себя в порядок.

– Почему ты спрашиваешь? – вместо ответа, спросил он.

– Любопытно, – ответила я. – Ты красивый мужчина, нежный, внимательный. В последнее время очень внимательный. И мне жаль тебя. Думаю, мое чувство можно объяснить логически. Но почему ты любишь меня?

Я обернулась, вопросительно взглянув на него. Он напрягся, весь подобрался, словно опять был в опасности, среди врагов.

– Тебе жаль меня? Почему? – его, казалось, задел этот факт.

– Я задала тебе вопрос, перестань увиливать, – попросила я сдержанно, чтоб он не обиделся. Хотя, по-моему, было уже поздно.

– Я не увиливаю, – он встал, направившись к двери.

– Куда ты? Я хочу услышать ответ, – возможно, из-за волнения я переборщила с повелительным тоном.

Он остановился, медленно обернулся и посмотрел на меня.

– А я не хочу отвечать, – проговорил он. – Сейчас я не знаю, что тебе ответить.

– То есть, ты понятия не имеешь, почему любишь меня? – сделала я вывод, не задумавшись над тем, что мой допрос не располагает к признаниям и излитию чувств. – А ты уверен, что любишь? Возможно, это просто привычка, говорить женщинам слова любви вместо обычного «спасибо».

– Ты опять делаешь это, – он опустил глаза. Его гнев сменился грустью. – Ты причиняешь мне боль. Чем я не угодил? Что я сделал не так? За что ты злишься на меня?

Я замерла, услышав его слова и тон, каким они были сказаны.

– Я просто хотела услышать, за что ты любишь меня. Хотела убедиться, что ты сам это осознаешь, а не просто благодарен, – попыталась объяснить я, смягчив тон. Я не приближалась к нему, зная, что он сбежит, стоит мне сделать это.

– Я не знаю, почему люблю тебя, – ответил он, продолжая рассматривать ковер у нас под ногами. – Я не пытался это анализировать. Я просто говорю то, что чувствую. Почему это имеет для тебя значение? Зачем тебе нужны доказательства? Ты сомневаешься, думаешь, я просто так болтаю? Что мне не отличить одно чувство от другого?

– Кит, не обижайся на меня, прошу, – я почувствовала себя не просто дурой, а полнейшей кретинкой. И для чего мне, в самом деле, его логические выводы, что из чего проистекает? Почему я сомневаюсь? Он же не наложник, чтоб врать по поводу и без повода.

– Наоми, я не собака, я человек, – он посмотрел на меня печально. – Я отличаю благодарность от любви. Я не знаю, что ты вкладываешь в это понятие, что любовь для тебя. Если говоришь, что тебе просто жаль меня, тогда нет, я не люблю тебя, потому что мне тебя не жаль.