В 2008 году, спустя восемь лет после того, как мы выиграли тот забег, Антонио публично признался в том, что принимал запрещенные препараты. До этого момента я с большим уважением относился к этому человеку и к его серьезному подходу к спорту. Я даже считал его своим другом. И хотя наша дружба не простиралась дальше стадиона, мы очень часто виделись и разговаривали. Мысль о том, что тот, кого ты уважал и с кем ты не раз обсуждал проблему допинга в спорте, сам принимал его, очень сильно разочаровала меня. После этого случая я также понял, что был слишком наивным, когда во время «Скандала Балко» [104] защищал всех спортсменов, заявляя о том, что ситуация в спорте была не столь плоха, как это преподносилось в средствах массовой информации.

Отстаивая свое мнение

Я всегда был против допинговых препаратов. Именно из-за своей категорической позиции я принял немедленное решение отказаться от золотой олимпийской медали, которую я выиграл в той эстафете. После того как в 2001 году я закончил свою спортивную карьеру, я считался пятикратным олимпийским чемпионом. И вдруг, внезапно я стал четырехкратным. С тех пор каждый раз, когда меня где-нибудь представляют, как четырехкратного олимпийского чемпиона, я вспоминаю Антонио, испытывая к нему чувство гнева. Сегодня я испытываю это чувство точно так же, как тогда, когда я видел его в последний раз. Это произошло спустя несколько месяцев после его признания и спустя два дня после того, как я вернул свою медаль. Я уверен, что он полностью понимал мое разочарование по поводу возврата золотой медали, и чувствую, что он хотел мне что-то сказать. Но он так и не сказал ничего. Никогда.

Я очень часто задавался вопросом, что чувствуют спортсмены, которые путем обмана добились огромных результатов, заставив свою семью и своих друзей гордиться ими. Что они чувствуют, когда этот обман раскрывается? Как они живут дальше, после того как причинили столько горя и страданий людям, которые их всегда поддерживали? Я уверен в том, что это очень тяжело пережить. К сожалению, мы никогда не узнаем, что же на самом деле пришлось пережить Антонио Петтигрю – в августе 2010 года он, по всей вероятности, покончил жизнь самоубийством, оставив жену и сына без мужа и отца. Тот факт, что в это время он занимался очень хорошим и полезным делом, работая тренером по легкой атлетике в Университете Северной Каролины, делает этот случай еще более печальным. К большому сожалению, из-за его выбора использовать запрещенные препараты большинство людей будут помнить о нем только в связи с этим.

Я абсолютно не задумывался о существовании допинговых препаратов до тех пор, пока в 1988 году в Сеуле анализ Бена Джонсона на допинг-пробу не дал положительный результат. В то время я еще не был поклонником Карла Льюиса, зато мне очень нравился стиль Бена. В отличие от Карла он был очень спокойным и уверенным в себе. Я внимательно следил за тем, как в том году происходило сражение между этими двумя атлетами, и даже пытался тщательно изучить их мимику и жестикуляцию. Деловая манера поведения Бена всегда говорила о том, что он знал, что победит Карла. И я это видел и понимал.

Как-то мы с моим соседом по комнате в общежитии колледжа заключили пари. Я поставил на Джонсона, и он, конечно же, победил. А через два дня, когда я собирался на учебу, из новостей по телевизору я узнал, что в анализе Бена Джонсона обнаружены следы запрещенного анаболического стероида. Меня это очень поразило и разочаровало.

Как это происходит

За все одиннадцать лет моей профессиональной карьеры, а также за предшествующие ей четыре года учебы в университете ни один из близких мне людей не использовал допинговые препараты. Отчасти благодаря моему тренеру Клайду Харту, которого я считаю одним из самых честных и благородных людей, которых я когда-либо знал.

В основном спортсмены, которые используют запрещенные препараты, могут прийти к этому двумя способами. Либо они сами решают сделать это, либо это решает их тренер. У меня, например, никогда даже не возникало мысли сделать это. Также я абсолютно уверен в том, что, если бы мне предложил это мой тренер, я бы тут же расстался с ним. То, что моим тренером был Клайд, еще больше изолировало меня от употребления стероидов. Он никогда бы не смог предложить это мне, поскольку всегда был ярым противником не только запрещенных препаратов, но и вообще всего того, что хоть как-то противоречит общепринятым правилам. Я был воспитан своими родителями в духе того, что все нужно делать правильно и честно и что успеха можно добиться лишь своим трудом, а затем работал с Клайдом, который исповедовал те же самые ценности.

Меня часто спрашивают о том, откуда я впервые узнал о допинговых препаратах. Об этом спортсмену может рассказать только его тренер. Совершенно посторонний человек не может подойти к вам и сказать:

– Эй ты, знаешь что это такое? Тебе нужно попробовать это – тогда ты сможешь бежать быстрее.

Некоторые спортсмены начинают использовать запрещенные препараты, когда мечтают стать чемпионами или попасть на Олимпийские игры, но, несмотря на старания, у них ничего не выходит. И тогда они начинают задумываться:

– Почему я не могу добиться успеха? А вдруг мне действительно это поможет?

В основном спортсмены, уличенные в применении допинга, пытаются оправдываться, заявляя о том, что все спортсмены делают это и таким образом они лишь пытались выжить в спорте. Мне даже не хотелось слышать об этом, но после «Скандала Балко» выяснилось, что большинство спортсменов, уличенных в применении допинга, снабжались препаратами из одного и того же источника. Вот уж правду говорят: не доверяй тому человеку, который помог тебе обмануть другого!