По всем параметрам Джайдин подходила на роль графини; любимой народом — но вожди вассалов-фанатиков не могли бесконечно сдерживать свое возмущение ее происхождением из Мании. Несмотря на ее чрезвычайно умелую дипломатию, враждебность к ней глубоко укоренилась и продолжала расти с годами. Наверное, можно восхититься тем, как долго подданные оставались верными клятвам.

Когда Сирион наконец достиг того возраста, когда смог воссесть на трон, робкий мальчик-граф попытался тактично взять на себя роль правителя, но его ужас перед окружающим миром быль столь велик, что даже тень пролетающей птицы заставляла его вздрагивать. Он совершенно не мог выступать перед народом, и когда попытался успокоить вассалов, возмущенных происхождением его матери, он едва мог сдержать страх, а некоторые говорят, что он даже испачкал штаны, прежде чем убежать из тронного зала.

Неминуемо, как поступь судьбы, чаша терпения вассалов-фанатиков переполнилась, и воины окружили Вайтарн. Личная стража графа была слишком слаба, чтобы отразить атаку, и осада продлилась всего один день. Со дня той битвы ни одна живая душа не покинула Вайтарн. Местные легенды говорят о нескончаемом бое между фанатиками и немногочисленными защитниками Вайтарна, проклятыми из-за предательства вассалов и трусости графа и обреченными вечно повторять последние моменты своей жизни.

Сперва позвольте мне отметить, что уважаемый археолог, глава нашей экспедиции, решил всецело применить свои безграничные таланты к исследованию кулинарных традиций нордов начала Первой эры. Несомненно, его труды принесут Империи безграничную славу и огромную пользу, однако же по недостатку знаний я не могу принять участие в этом благородном исследовании.

Вместо этого я решил посвятить свое свободное время, коего у меня масса, для изучения одного-единственного вопроса, известного под названием "Падение Саартала". Каждый ребенок в Империи знает, что под этим имеется в виду: первый город людей в Тамриэле был разрушен эльфами, движимыми завистью и страхом. Очевидно, что с тех пор отношения между нашими расами значительно улучшились, но, глядя собственными глазами на результаты разрушения города, я не могу не поразиться тем, какие огромные усилия затратили на это эльфы.

Первоочередной задачей, вставшей передо мной, была необходимость отделить места первоначальной застройки от тех, что были восстановлены после освобождения города Исграмором с пятью сотнями соратников. Изначально мне приходилось часто обращаться к уважаемому Флоронию за советом, но со временем я самостоятельно научился видеть различия в архитектуре и возрасте построек. И я был крайне удивлен, когда обнаружил, что первоначальная застройка сохранилась практически нетронутой во многих, очень многих районах города. Очевидно, люди приложили массу усилий, чтобы восстановить город после того, как эльфы сожгли его дотла, но, полагаю, меры явно недооценили прочность нордских зданий.

По крайней мере, так я думал поначалу — возможно, ослепленный гордостью за достижения своих далеких предков, или же просто по неопытности. Но что-то не давало мне покоя. Я неоднократно пытался спросить совета у куда более сведущего и опытного археолога, но эти попытки не увенчались успехом — наши беседы в итоге сводились к лекциям о том, как часто и как именно обитатели Саартала принимали ванны или сколько комнатных растений обычно имелось в тех или иных домах. Мне ничего не оставалось, как положиться лишь на собственные зачаточные навыки наблюдения и дедукции.

Поэтому на данный момент я не могу представить каких-либо убедительных выводов. С уверенностью можно сказать лишь то, что штурм Саартала был очень сильно сконцентрированным, при этом картина разрушений никак не коррелирует ни со стратегическими точками, ни с оборонительными сооружениями города. Хотя уважаемый Сент Флороний пока не имел возможности оценить ход моих мыслей — как и проявить хоть какой-то интерес к ним — я склонен предполагать, что, во-первых, эльфы прекрасно знали схему города, а во-вторых, нападавшие четко следовали какому-то очень конкретному приказу — возможно, им вообще была поставлена задача уничтожить что-то одно.

Я продолжу свои скромные исследования, когда позволит время.

Описание Битвы при Моэсринге записано Локеймом, летописцем вождя Ингьялдра Снежный Глаз.

Откуда он пришел, никто не знает, но он ворвался в битву на великолепном белоснежном скакуне. Эльф, так мы называли его, потому что он был эльфом, хотя он был не таким, как все его сородичи, которых мы видели до этого дня. Его копье и доспехи светились ярким и ужасающим светом неизвестной природы, и из-за этого света всадник казался скорее призраком, нежели воином.

Но что обеспокоило, и даже напугало нас тогда, так это крик, который родился в рядах эльфов. Это был не страх, не удивление, это была неприкрытая и всепоглощающая радость, что-то вроде того, что чувствует обреченный, которому был дарован второй шанс в этой жизни. Поскольку тогда эльфы были обречены и близки к смерти, как никогда еще во время великих битв на Солстейме. Битва при Моэсринге должна была стать финальным противостоянием нордов и эльфов на нашем острове. Ведомые Исграмором, мы вытеснили эльфов из Скайрима и теперь собирались прогнать их и с Солстейма. Наши воины, вооруженные лучшими топорами и мечами, которые только могли выковать мастера нордов, прорубали широкие просеки в рядах врагов. Склоны Моэсринга стали красными от крови эльфов. Но почему тогда они так радуются? Разве может один всадник вселить такую надежду в армию, находящуюся в столь безвыходном положении?