Намира поглядела на внезапно замолчавшего спутника. Хитрюга стоял на коленях в грязи, в мольбе протянув к ней руки.

"Кажется, свой урок ты уже получил, ученик, — объявила Намира. — Я дам тебе то, чего ты просишь".

Хитрюга был вне себя от радости.

"Я дарую тебе силу болезни. Ты можешь выбрать любую болезнь для себя, из тех, что имеют внешние проявления, и сможешь менять эти хвори по своей воле. Однако ты всегда будешь поражен хотя бы одной из них.

Я также даю тебе силу жалости. Ты будешь вызывать жалость в каждом, кто увидит тебя.

И, наконец, я дарую тебе силу презрения. Ты будешь возбуждать презрение во всех, кто бросит на тебя взгляд".

Хитрюга был ошеломлен. Это были вовсе не те дары, что вели к достижению богатства. Это были проклятия, ужасные по отдельности и просто сокрушительные вместе.

"И как же мне заработать состояние и сделать себе имя?"

"Ты пресмыкался тридцать три дня и тридцать три ночи. Ступай к людям и моли их о милостыне. Среди нищих Тамриэля твое имя войдет в легенду, а история о Хитрюге, Принце Нищих, до конца света будет передаваться из уст в уста".

И было так, как предсказала Намира. Хитрюга стал нищим. Никто не мог смотреть на бедолагу, не испытав непреодолимого желания бросить ему монетку, и вскоре он понял, что сила презрения дает прекрасную возможность получить доступ к секретам мира сего. В присутствии Хитрюги люди не боялись разговаривать на любые темы и не обращали на его внимания. В каком бы городе Хитрюга ни находился, вскоре он узнавал все о его жителях.

И по сей день, если вы хотите узнать какую-то тайну, вам стоит попробовать расспросить нищих. У них глаза и уши во всех городах. Они знают гораздо больше, чем могут подумать те, кто с презрением проходит мимо них.

Переведено с фалмерского Колсельмо Маркартским.

Многие из числа самых праведных снежных эльфов пускались в долгое и тяжелое путешествие по Благой земле к внутреннему святилищу. Ими двигало неодолимое желание испытать единение со своим богом, Аури-Элем. Хотя все они были преисполнены решимости доказать, что достойны этого, немногие были готовы к трудностям, стоявшим на их пути, ибо дорога к Аури-Элю была терниста. Пилигримов ждали не только естественные препятствия, уготованные коварной долиной, но мириады испытаний их веры и преданности.

Говорят, что многие просто не могли продолжать путь и поворачивали назад. Однако некоторые считают, что общественное порицание, которое ждало их после такого возвращения, было более жестоким наказанием, чем любое испытание на пути к храму. Провалив попытку, они были обречены жить в тени тех, кто достиг великой славы и чести восхождения к свету. Их вера и преданность Аури-Элю были отныне под сомнением, и остаток их дней был наполнен сожалением и мыслями о пережитом позоре.

Рассказы о тех, кто достиг внутреннего святилища, тоже несут нотку сожаления. Говорят, по прибытии многие были лишь тенями прежних себя. Некоторые буквально сходили с ума от недосыпания и были крайне истощены. К концу путешествия казалось чудом, что им хватает сил нести свой кувшин и подниматься по ступенькам храма — это было последнее истинное испытание преданности. Вне зависимости от конкретного рассказа, все они заканчиваются одинаково. Говорят, что каждый пилигрим поднимался, окутанный светом, и на лице его читались облегчение и покой.

Колдовство — это чародейское искусство призыва существ и предметов из других планов для последующего их использования заклинателем. Изучение этого искусства долгое время не развивалось из-за присущих ему опасностей, поскольку призываемые сущности, в особенности более разумные Даэдра, сопротивляются призванию в Нирн для выполнения чьей-либо воли и зачастую пытаются причинить заклинателю вред.

Значительный успех, которого я достиг в разработке безопасных и надежных заклинаний призыва, исходит из моей системы разделения такой магии как состоящей всегда из двух существенных и взаимосвязанных компонентов — из призывающих чар и связывающей руны. Именно последняя часть, разумеется, и защищает заклинателя от призванной сущности или предмета, позволяя призывателю поработить их.

Раньше колдовство было довольно опасным занятием из-за того факта, что чародей-призыватель должен был использовать два заклинания, призывающее и связывающее, по отдельности, и если связывание применялось неправильно или слишком медленно, заклинатель мог поплатиться жизнью за эту ошибку. Моим нововведением стало переплетение магии призыва и связывания таким образом, чтобы они образовали единое заклинание, накладывающее оба эффекта одновременно и таким образом гарантирующее, что призванный объект обязательно будет связан.

Ученику настоятельно рекомендуется с должным усердием подойти к изучению заклинаний в прилагающемся гримуаре: хотя мои методы сделали колдовство менее рискованным, это искусство, к которому никоим образом не следует относиться поверхностно и бездумно. Ученик, который так делает, будет только обузой, причем недолгой, для своего мастера.

К тому времени, как Миневе Иолос исполнилось шестнадцать, она стала нежеланным гостем во всех лавках и поместьях Балморы. Иной раз она прихватывала оттуда все стоящее, в другой — просто получала удовольствие от самого факта проникновения, минуя замки и ловушки. И каждый раз она оставляла на видном месте пару игральных костей — своего рода визитную карточку, по которой хозяева узнавали, кто их обчистил. Местные жители вскорости прозвали таинственного призрака "Судьбой".