После этого разговаривать про вампира как-то было неудобно, и она, приведя внешний вид в порядок, вышла без единого слова, как будто она только за этим всем сюда и приходила. Закрыла за собой дверь, оставив участкового в состоянии неописуемом.

«Ну хорошо, – думала Иевлева, – если мужчина – ветер, а я – парус, то куда плывет корабль? По-хорошему, надо отсюда быстро валить, а то запутывается это все как-то очень сильно. Но как уехать без ответов на мучающие вопросы?

Надо дождаться ночи, привести вампира к фельдшеру, взять на анализ кровь, после чего фельдшер упадет в обморок, заявится участковый, они с вампиром подерутся, медпункт или сгорит, или просто развалится, а я буду в самом центре событий.

Потом Брунько напишет балладу, и я стану героиней факультета. Что вообще со мной происходит? Кто-нибудь может мне объяснить, зачем мне участковый? И почему я стала поглядывать на лаборанта Валеру? Он, кстати, из себя очень ничего. Это что, аппетит приходит во время еды? Продолжая морскую тему, можно сказать, что я превращаюсь в канонерскую лодку, которая, приближаясь к мужчине, сразу открывает огонь на поражение. И зачем мне это нужно? Мужчина, по крайней мере, может делать отметки на стволе своего револьвера.

Да, но вот я иду в сельпо за вином для поэта, я иду по сельской улице, и мне кажется, я сейчас взлечу и полечу. Как Наташа Ростова, только еще лучше. Без всяких этих «почему» да «почему». А «потому»!»

Вдруг ей показалось, что она действительно слегка зависает в воздухе. Это было так невероятно восхитительно, что даже дыхание перехватило.

Когда стемнело, она вышла из общежития и пошла к реке. Она совершенно не удивилась, увидев, что он идет рядом. Она как будто могла угадывать его мысли и не сомневалась, что он может угадывать ее. И она тоже скорее угадывала, чем видела, что он улыбается в темноте.

– Чему ты улыбаешься? – спросила она.

– Участковый на жену весь вечер орет, – сообщил Фролов. – Говорит, она ему жизнь загубила. А она завтра к вашему начальству жаловаться пойдет. Нам, мол, в деревне такая помощь не нужна – чтобы чужих мужей с ума сводить.

– Немного обидно, что ты не злишься, – призналась Иевлева.

– Если я ночью тебя с кем застану, не обижайся! – сказал он. – А днем – меня нет, никто тебе не указчик. Ты с участковым как-то поговори – он на тебе жениться собрался!

– А почему это днем тебя нету? Куда это ты днем деваешься? – спросила Иевлева.

– Днем сплю! – ответил Фролов.

– А я днем живу, а ночью я сплю, – сказала Иевлева.

– Раньше так было. А теперь ты ночью живешь, а днем на ходу засыпаешь. Ты раньше меня боялась – теперь не боишься, – объяснил Фролов.

– А почему я должна тебя бояться? – удивилась Иевлева.

– Да ты сама понимаешь! – сказал Фролов.

– Нет, ты скажи! – настаивала Иевлева.

– Таких, как я, люди боятся, – заметил Фролов.

– Каких «таких»? – выпытывала Иевлева.

– Таких, которые по ночам ходят, – терпеливо объяснял Фролов. – И фельдшера ты до полусмерти напугала, он сидит пьяный – не спит, ждет, пока ты меня приведешь.

– Ты что, следишь за мной? – удивилась Иевлева.

– Да зачем за тобой следить – у тебя все на лице написано! – улыбнулся Фролов.

– У меня фельдшер на лице не написан, – заметила Иевлева.

– Ты что, правда хочешь меня в медпункт отвести и кровь на анализ взять? – спросил Фролов. – Ну, веди!

– Ну, пойдем! – позвала Иевлева.

– Сейчас пойдем, – сказал он, привлекая ее к себе.

Медпункт ночью был закрыт. Но фельдшер не спал. Сидел в палисаднике и пил плодово-ягодное вино. Вскочив, он от Иевлевой сначала попятился, но потом взял себя в руки.

– Вы, главное, не бойтесь – он вам ничего не сделает, – сказала Иевлева.

– Давай его в медпункт, там открыто, – неловко пригласил фельдшер, – свет только зажгите, он свет как, нормально переносит? Я в темноте ничего делать не буду!

– Не бойтесь, – повторила Иевлева и, повернувшись, вышла за калитку.

Когда фельдшер вошел в медпункт, он долго мыл руки в умывальнике в коридоре и никак не мог заставить себя войти в кабинет. Но в кабинете он увидел обычного мужчину, ничем не напоминающего загробное чудовище. И даже вполне симпатичного мужика. Тот вежливо встал со стула и сказал:

– Вот и привелось свидеться, Игнатич, ты, небось, и не думал. Ты тогда не обратил на меня внимания, когда я солдата принес, почему-то ты решил, что это участковый, хотя я на него совсем не похож. Ну и правильно, будем считать, что это участковый! Ты не бойся меня, Игнатич!