– А что такое? — удивленно спросил он.

– Мальчик, а отчего у тебя такие большие зубы? — произнес Полушкин, с трудом справившись с первоначальным потрясением.

– Да вот выросли недавно… — промолвил Влад и внимательно поглядел на соседей. Приятели его теперь откровенно хихикали, но настороженность на лицах остальных ничуть не уменьшилась. До сознания мальчика начало доходить, в чем тут причина. — Неа, я не вампир, кровью не питаюсь, — поспешил он их успокоить. — Мне вообще гемоглобин не полезен, с моей-то кровью мне бы пристало только кальмаров с осьминогами кусать, но их, — Влад усмехнулся, — в наших краях не водится.

Напряжение чуть спало, Наиля взяла у мальчика очищенный орех и тихонько поблагодарила, обнадеженный Влад протянул руку за следующим. Его полезную деятельность в качестве щелкунчика прервал только Полушкин, решивший пообстоятельнее расспросить своего юного гостя:

– Влад, а откуда у тебя такая редкая фамилия, Борсан? Ты молдаванин? Твои родители на работу сюда приехали?

– Да нет, я румын, по крайней мере по матери, она родом из Трансильвании, а как здесь оказалась — ну, не знаю… она мне не говорила. Да у нас в Кесареве много таких приезжих, вон, Корней у нас украинец, а Василидис — вообще грек!

– Понтийский? — улыбаясь, уточнил Виктор Григорьевич.

– Нет, самый настоящий, — не смог промолчать Василидис. — Мама говорила, что она с Крита сюда эмигрировала.

– А в кого ж ты тогда такой рыжий уродился?

– Даже не знаю. В отца, наверное… — чуть смутился Василидис.

– Успех у женского пола тебе по наследству от него передался?

– Ага! — нахально ответил Василидис, не забывая следить, как реагируют на его слова соседки по столу. — По мне все кесаревские девчонки сохнут!

Влад дотянулся и дал ему тумака между лопаток. Юный грек поспешил ответить тем же.

– Ну, вы, петухи, чего хвосты пораспушили?! — прикрикнул на товарищей Петр. — Своих девчонок мало, теперь к здешним клеитесь?

– Да уж от тебя-то, Петя, любая девчонка за три версты сбежит! — огрызнулся Василидис.

– А я ими пока не интересуюсь, — осклабился Петр и взялся за чай. Когда он отхлебывал из чашки, его длинные черные волосы опускались прямо в нее.

– Петя, а зачем ты лицо-то скрываешь? — переключился на нового собеседника Полушкин. — Неудобно же!

– Да не просите вы его лицо открыть, все равно ничего хорошего там не увидите, — сказал Влад. — Только ночью потом плохо спать будете.

– Ну, я все же врач как-никак, — улыбнулся Виктор Григорьевич. — Мне приходилось наблюдать ребятишек и с заячьей губой, и с волчьей пастью — это такие лицевые дефекты.

– Ээ, да после нашего Пети вам любой ребенок с волчьей пастью ангелочком покажется! — усмехнулся Влад.

Любопытство главврача от этих слов только еще больше разгорелось, тем паче, что струилась от длинноволосого парня какая-то мощная энергия, почти физически ощутимая. Но из деликатности он не стал продолжать эту тему.

– А почему, Петя, ты в тот раз не дал себя осмотреть нашим сотрудникам? — спросил он. — Ты же тогда, говорят, весь в засохшей крови был, значит, ободрался сильно, вдруг какую-нибудь заразу бы подцепил, тот же столбняк, например?

– Да меня, знаете ли, никакая зараза не берет, — ответил Петр. — Даже если бы я не столбняком, а легочной чумой заразился, то и она бы на меня не подействовала. Меня и яды никакие не берут.

– Так уж и никакие?!

– Именно никакие! Вот, смотрите!

С этими словами Петр извлек из кармана своего плаща заранее припасенный пузырек с концентрированной серной кислотой и продемонстрировал его всем присутствующим. Затем, вскрыв пузырек, он попросил у Полушкина лист бумаги, капнул на него содержимым склянки и опять показал всем результат эксперимента. Бумага в том месте, где на нее попала капля жидкости, покоричневела.

– Первый признак серной кислоты — обугливание органики, — торжественно произнес Петр. — Все убедились, что находится в пузырьке? А теперь внимательно наблюдайте!

Тут мальчик опрокинул пузырек в свою чашку с чаем, взболтал смесь, чуть раздвинул волосы на уровне рта, продемонстрировав свои мощные челюсти и бугристую серую кожу, хищно осклабился и… залил в рот все содержимое чашки. У Виктора Григорьевича от этого зрелища аж глаза на лоб полезли. Уж он-то знал, к каким страшным последствиям приводит глотание всяческими растяпами или намеренными самоубийцами куда менее сильной уксусной кислоты! Слипание пищевода и мучительная смерть при этом обеспечены. Но отведавший серную кислоту парень ничуть не собирался корчиться в муках! Он лишь облизнулся напоследок и вернулся к прерванной трапезе.