Еще немного подальше радостно фырчал Марио, обливая себя водой из шайки. Вадим не мог не задержать взора на своем верном ординарце. Несколько пухленький, но в общем-то совсем не толстый, со стройными длинными ногами, довольно широкими бедрами, узкой, гибкой талией и уже вполне сформировавшимся женским бюстом, юный гермафродит на удивление органично сочетал в себе привлекательные черты обоих полов. Каледин даже позавидовал Триллини, которому досталось это чудо природы.

Вот проходит мимо Василидис, обладатель безупречной фигуры, невероятно очаровательный во всей своей двенадцатилетней красе, прямо юный Эрос, только лука не хватает. Мальчик идет грациозно, просто залюбуешься его пластикой, а глаза — пустые, видимо, только что узнал, что никто его не берет, и никак не может в это поверить.

А вот и Влад, весь голубой, распаренный, веселый, настоящий живчик. Уж ему-то дальнейшая жизнь представляется сейчас в самых радужных красках, дядя Коля со дня на день его усыновит и заберет с собой в Москву. Почему бы, раз такое дело, и не покуролесить напоследок с товарищами, ведь последние дни видимся, вон, верного друга Корнея увозят аж в самые Карпаты, а Алеша попадет вообще неведомо куда.

Закончив с мытьем, Каледин еще раз обозрел помещение парной. Из кадки в углу торчали березовые веники, презентованные, похоже, Тверинцевым. Детвора на них особого внимания не обращала.

– Хочешь, веничком попарю? — предложил Вадим Боре.

– Ага! — тут же отозвался тот, хотя особого желания не испытывал. Но надо же пофорсить перед приятелями!

Каледин разложил Бориса на скамье и принялся нахлестывать его распаренным веником. Привлеченные редким здесь зрелищем, вокруг столпились другие мальчишки. Сперва, с непривычки, процедура эта показалась Боре довольно болезненной, но он мужественно терпел: не хотел разочаровывать Вадима, да и товарищам стоит лишний раз продемонстрировать, что он, Боря, настоящий мужик! Затем болевые ощущения как-то сгладились и по телу стало распространяться приятное тепло. Боря размяк и чуть не замурлыкал от наслаждения. Сделав паузу, чтобы сменить веник, Вадим бросил взгляд на лицо мальчика и поразился, какое удовольствие было написано на его мордашке. И не столько веник был тому причиной, сколько осознание, что у него, Бори, теперь есть отец, и отец о нем заботится, и не просто возится, как с малышом, а относится, как к мужчине, и все это на виду у приятелей, которые все хвастались перед ним, какие важные люди их усыновят, а вот теперь пусть стоят и завидуют!

Обратно из бани Каледин с Борей шли уже вместе, и мальчик даже позволил обнять себя за плечи.

Свадьбы Каледина с Татьяной Кедровой и Тверинцева с матерью Влада справлялись в один день. Браки заключили в Бежецком загсе, там же в городе сняли и ресторан для торжества. За день перед этим Вадим обегал все бежецкие магазины, подбирая подвенечное платье для Татьяны и парадные костюмы для себя и Бори. В строгом английском шерстяном костюме, первом нормальном взрослом костюме в его жизни, Борис выглядел очень серьезным и элегантным, ну прямо-таки юный джентльмен. Влад, которого Тверинцев тоже экипировал по высшему разряду, был одет более фривольно, с артистической бабочкой вместо галстука, но недостаток солидности вполне восполнял своим шармом. Этот рослый красивый мальчик весь вечер мило беседовал с гостями, сыпя шутками и с трудом удерживаясь, чтобы не улыбнуться во весь рот и не продемонстрировать свои феноменальные клыки. Николай Игнатьевич иногда понарошку сердился на него, но достаточно было внимательно приглядеться к этим двоим, чтобы понять, что на самом деле они живут душа в душу.

Пока более удачливые его товарищи гуляли на свадьбах в Бежецке, Василидис тайком ушел из поселка. Первые два дня он ходил потерянный, в его сознании не укладывалось, почему почти всех ребят и всех девчонок разобрали, а его, такого общительного, такого ловкого, такого храброго и уж точно самого красивого мальчика в Кесареве, никто усыновить не захотел. На третий день Василидис понял, что он сейчас сам не устроит свою судьбу, то никто ему уже не поможет. И вот он, наконец, решился. Конечным пунктом его сегодняшнего маршрута было шоссе, то самое шоссе, на котором он успел изведать столько любовных приключений и которое всегда было большим подспорьем для его финансов. Но сейчас оно должно было принести ему нечто большее — его будущего приемного отца. Затаившись в кустах у дороги, мальчик провожал взглядом проезжающие машины. Не то, все не то! Но вот, наконец, вдали показался черный Кадиллак — редкий гость на российских дорогах. В голове у Василидиса будто вспыхнуло: это твой шанс! Мальчик вышел на обочину шоссе и стал голосовать…

Сергей Павлович Разломов возвращался из деловой поездки по тверской глубинке. Солнце уже клонилось к закату, на опустевшем шоссе очень редко попадались встречные машины. Внезапно впереди из придорожных кустов показалась детская фигурка и вытянула руку, призывая остановиться. Обычно Разломов не брал никаких попутчиков, но тут что-то словно толкнуло его под руку: он съехал на обочину, остановился рядом с подростком и открыл правую дверцу. Паренек не заставил себя ждать и забрался на переднее сиденье. Сергей Павлович с недоумением обозревал нежданного попутчика. Это был рослый паренек лет двенадцати на вид, рыжеволосый, кудрявый, зеленоглазый, красивый до умопомрачения. Всю его одежду составляла полоска ткани, обернутая вокруг бедер и пропущенная между ног. На губах мальчугана играла хитрая улыбка. Разломов хотел спросить мальчика, куда ему надо, но не смог, только смотрел на него, не отрываясь, как будто загипнотизированный. Поняв, что произвел впечатление, мальчуган развязал на себе тряпицу и откинул ее в сторону, после чего нахально придвинулся к Сергею, уселся к нему на колено, обнял руками за шею и уставился прямо в глаза мужчине своими изумрудными глазами. Разломов не мог от них оторваться, все смотрел и смотрел, пока глаза мальчика не стали превращаться в две яркие зеленые звезды. Больше Сергей уже ничего не помнил…

Очнулся он на заднем сиденьи своего Кадиллака, раздетый донага и пребывающий при этом в состоянии какого-то внеземного блаженства. Мальчик сидел рядом и не отрывал от него глаз.

– Вам понравилось? — с чуть заметным сомнением в голосе спросил он Сергея.

Разломов энергично закивал головой, скорее чисто инстинктивно, поскольку разум его отказывался понимать происходящее.

– Тогда… вы не откажетесь меня усыновить? — вновь спросил мальчик. — Меня зовут Василидис Теодовракис, я тут с матерью живу в соседнем поселке, а отца у меня нет, я даже не знаю, кто он такой…

Сергей энергично встряхнул головой, отгоняя наваждение. Но нет, живое чудо и не думало пропадать, оно все так же сидело рядом и просительно смотрело Разломову в глаза. «Боже мой!» — подумал Сергей. — «После всех этих треволнений, когда казалось, что радостей в личной жизни больше никогда не увидать, вдруг появляется это фантастическое существо, само садится в мою машину, а теперь оказывается, что его еще можно и усыновить! За что мне сразу столько счастья?!» (Надо сказать, что он уже третий год пребывал в разводе. Разрыв с бывшей женой был бурным, со скандалами и судебным процессом, она очень хотела, но так и не смогла основательно пощипать его капиталы, и теперь в отместку всячески препятствовала ему общаться с их единственной дочерью. Сергей Павлович когда-то мечтал завести еще и сына, но натолкнулся на сопротивление жены и больше об этом даже не заговаривал.)