Стоя у себя в комнате перед зеркалом и оценивая понесенный ущерб, Боря мечтал повергать всех своих противников одной левой, даже взялся самостоятельно заниматься на тренажерах, которые вскоре таки приобрел для него Вадим. После этих занятий у мальчика сильно болели руки и ноги, но силы что-то не прибавлялось.

Вадим, впрочем, не оставил своих планов сделать из Бори супермена. Он методично обходил все спортивные клубы Москвы, подыскивая для сына настоящего наставника. В одном из них ему сказали, что некий бывший офицер спецслужб Ролан Танеев, увлекшийся восточной философией и добрых десять лет проведший в Китае, изучая боевые искусства, дает частные уроки. Каледин этим заинтересовался и попросил свести его с философом-спецназовцем. При личной встрече выяснилось, что Танеев хорошо знаком с учением неогностиков, и хотя никогда не состоял в их церкви, но испытывает к ней уважение, в основном благодаря деятельности Павла Олесина, которого считает лучшим правителем России за всю ее историю. Одно то, что Вадим некогда состоял пресс-секретарем Олесина, добавляло ему очков в глазах Ролана. Каледин наскоро ввел Танеева в суть эксперимента, затеянного Антропоцентристской церковью, и поделился своими планами насчет Бориса. Ролан отнесся к ним несколько скептически, но заниматься с Борей не отказался, пообещал обучить мальчика боевым искусствам и медитативной практике, которую, как выяснилось, сам он освоил, проведя несколько лет на Тибете. Так у Бориса появился собственный сэнсей.

Первая их встреча в квартире Калединых не принесла им обоим большого удовлетворения. Боря испуганно таращил глаза на незнакомого мужчину, который, по словам Вадима, должен будет теперь подготовить из него, Бори, настоящего бойца и которому ему теперь придется беспрекословно подчиняться. Танеев же, заставив мальчика раздеться и оценив его хрупкое телосложение, пробормотал, что задача оказывается даже сложнее, чем представлялась вначале, но он, Ролан, от своих слов не отказывается, лишь бы только у мальчика хватило силы воли.

Занятия начались уже на следующий день. Романтичные надежды Бори быстро стать непобедимым бойцом немедленно испарились, тренировки по методикам Танеева оказались страшно изнурительными и болезненными, но мальчик и не думал пищать. Уж чего-чего, а силы воли у Бориса хватало! Месяц спустя Ролан удивленно сказал Вадиму, что еще никогда у него не было столь терпеливого и дисциплинированного ученика, даже среди взрослых, и что мальчик, несмотря на субтильное от природы телосложение, начинает делать успехи.

В отличие от Бори, променявшего возможность комфортно обучаться в какой-либо из центральных московских школ на каждодневную борьбу за существование в безвестном учебном заведении на окраине Москвы, Влад поступил в элитную гимназию в районе Остоженки, расположенную неподалеку от нового жилища Тверинцева. Сына видного философа должны были принять без всяких проблем, благо при всем своем неугомонном характере Влад обладал вполне приличными умственными способностями и хорошо подвешенным языком. Перед походом на собеседование Николай Игнатьевич обрядил своего любимца в лучший костюм, в котором мальчик стал похож на юного аристократа, и выдал ему несколько ценных инструкций:

– Никто тебя там особо мурыжить не будет, могут проверить знание языков и выдадут задачки на сообразительность. Веди себя прилично, почаще улыбайся — у тебя это очень интеллигентно получается, только, на всякий случай, постарайся не разевать широко рта. Да, и не вздумай упоминать, что в кесаревской школе от тебя все учителя на ушах стояли!

Хотя их появление в гимназии вызвало нездоровый интерес среди местных учителей — посмотреть на дивного мальчика с голубоватой кожей сбежалась чуть не половина педагогического коллектива, — Влад достойно выполнил все отцовские указания: мило улыбался всем встречным-поперечным, говорил, почти не разжимая губ, при этом старательно ввертывая в речь разные ученые словечки, почерпнутые у Тверинцева, со всеми раскланивался, только что ножкой не шаркал. Николай, прекрасно помнивший, какие фортели мог отмочить его пасынок при всяком удобном и неудобном случае, сам поражался, откуда во Владе вдруг взялось столько аристократизма. Подготовку мальчика признали вполне соответствующей уровню гимназии, только осторожно поинтересовались у Тверинцева: не возникнет ли у Влада каких проблем со здоровьем, все же у мальчика нездоровый цвет кожи. Николай Игнатьевич с каким-то непонятным ему самому удовольствием оповестил их о голубой крови своего пасынка, которую объяснил случайной мутацией, но при этом поклялся, что Влад абсолютно здоров, доказательством чему всестороннее обследование, которое мальчик совсем недавно прошел в Бежецкой районной больнице. В медицинской карте Влада и в самом деле никаких заболеваний зафиксировано не было. В результате директор гимназии поздравил нового ученика с зачислением в их славное учебное заведение и выразил надежду, что тот станет достойным членом гимназического коллектива.

Хотя большинство учеников этой школы подвозили к ней на родительских автомобилях, Влад первого сентября скромно притопал пешком, и даже без букета в руках. Тем не менее, именно на него были обращены взоры всех девиц, причем не только из его нынешнего седьмого «А», но и из старших классов. Мальчик воспринимал эти взгляды не без удовольствия: в Кесареве он охотно соперничал в борьбе за девчачье внимание с Василидисом, но, как правило, не слишком удачно. Здесь у него конкурентов не было. Впрочем, сейчас его заботило другое. Девочки, это, конечно, хорошо, но вот появится ли у него здесь настоящий друг, такой как Корней? В этом Влад сильно сомневался.

– Ребята, знакомьтесь, это наш новый ученик Влад Тверинцев! — произнесла молоденькая учительница математики, занимавшая должность классного руководителя седьмого «А». — Влад — это, по-видимому, уменьшительное имя? А полностью тебя как зовут, наверное, Владислав, да?

– Не-а, Влад и есть мое полное имя, у меня мать родом из Румынии, — пояснил мальчик.

– А что он синий-то такой, торчок, что ли?! — хихикнул какой-то мелкий нахал, на голову ниже Влада.

Влад и ухом не повел в ответ на эту провокацию, только, надменно улыбнувшись, продолжил:

– Она, вообще-то, из древнего княжеского рода, состоящего в родстве с господарями Трансильвании.

– Так ты, значит, и сам тогда аристократ… — чуть насмешливо протянул кто-то.

– Ага, — тут же отозвался Влад. — Оттого и кровь у меня голубая!

– Врешь!! Это все сказки! Кровь у всех людей красная! — посыпались со всех сторон реплики уязвленных одноклассников.

– А вот у меня — голубая! — горделиво вскинул голову Влад. — Хотите доказательств? Дайте кто-нибудь булавку!