— Я могу воспринимать ваш ответ как положительный? — улыбнулся незнакомец.

Люде только оставалось кивнуть. Обычно она не пасовала перед зарвавшимися земляками, но этот… в нем было что-то особенное. Это «что-то» было почти неуловимым.

Парень явно был не местным. Он проводил Люду до ее дома, и, даже когда попытался напроситься на чашку кофе, она не смогла оборвать его. Конечно, в дом она его не пригласила, ведь нельзя же позволить абсолютно незнакомому человеку зайти в ее дом! Особенно если учесть, что папа был в командировке, а мама еще не пришла с работы, она бухгалтер и как раз сегодня сдает свой месячный баланс. Тем не менее Люда словно язык проглотила, она едва могла отвечать на вопросы Саши — так звали парня. Кроме этого, стоя на крылечке собственного дома, она жутко мерзла и с любым другим поклонником распрощалась бы уже давно. Но этот парень… Люда не могла понять: что в нем такого, почему при взгляде на него у нее начинает кружиться голова и мурашки бегут по всему телу? В общем, на ее взгляд, она вела себя как полная дура. Еле мямлила что-то в ответ, с трудом находила подходящие реплики. Они простояли на крыльце не менее получаса, когда их застала мама Люды.

— А почему вы мерзнете? — удивилась она. — Идите в дом!

Саша, ухмыльнувшись, дерзко уставился на Люду и сказал:

— Спасибо, но мне пора. Вы не против, если я зайду завтра, э…

— Тамара Сергеевна, — пришла ему на помощь мама Люды.

— Да, Тамара Сергеевна, так вы не против? У вас такое редкое имя, кстати. Я знал за всю свою жизнь только одну Тамару — царицу! А меня зовут гораздо проще — Александр.

— Так уж и знали?

Мама Люды смущенно засмеялась, но было видно, что нехитрая лесть понравилась ей. И женщина разрешила новому знакомому дочери посетить их завтра вечером.

Люда удивилась. Наверное, этот Саша обаял и ее мать, потому что она вряд ли пригласила бы кого другого.

— Кто этот парень? — спросила она, как только они вошли в квартиру.

И Люда с ужасом поняла, что даже не знает, кто такой этот Саша, сколько ему лет, и вообще — она ничего не знает о нем, зато рассказала ему почти все о себе. Но ведь она не могла сказать матери, что только что с ним познакомилась! Это противоречило ее обычному поведению, и мать бы сразу же поняла, что Александр — не обычный поклонник.

— Это… он… мой одноклассник, — соврала она.

— Новенький, что ли?

— Почему новенький? — удивилась Люда.

Обычно мать редко ходила на родительские собрания, потому что работала допоздна и, соответственно, не могла помнить в лицо абсолютно всех одноклассников дочери и их родителей.

— Ну, он какой-то не такой, — дала смутное определение Саше Тамара Сергеевна.

Люда тут же кивнула и снова соврала, что он недавно появился в их школе.

Всю ночь девушка не могла уснуть, ворочалась с боку на бок. Она перебирала в голове их разговор с Александром и приходила к выводу, что он не придет — ни завтра, ни послезавтра, никогда… Ведь наверняка Люда показалась ему полной идиоткой. Она невнятно отвечала на его расспросы и вообще что-то блеяла невпопад. Люда вспоминала его вопросы и отвечала на них мысленно, лежа в кровати. Сейчас она была блестяща, остроумна, ее точные характеристики и реплики попадали в цель и заставляли Сашу смеяться, удивляться, восхищаться.

Но увы… Наутро сердитая и невыспавшаяся, Люда перемещалась по квартире, убирала, стирала, обедала, и снова и снова ей лезли в голову моменты, когда она во вчерашней беседе могла бы прекрасно показать себя. Она даже разозлилась, что сегодня — суббота и не надо идти в школу, чтобы занять свою голову уроками.

Она твердо знала, что Саша не придет. Тем не менее к шести она переоделась из халатика в джинсы и почти новый свитерок и стала печь печенье, хотя терпеть не могла что-то печь. Печенье было готово, когда стрелки часов перевалили за отметку семь, и тогда нервничавшая Люда стала готовить фанту из апельсиновых корок.

Мать только диву давалась. А Люда бы с удовольствием почитала что-нибудь, но она не могла взять книгу в руки: вместо строк она видела Сашу, вместо написанного автором ей чудились снова и снова те фразы, которые произносил Александр. Поэтому следовало занять руки и одновременно голову чем-то другим.

Когда напиток из апельсиновых корок был готов и водружен в холодильник, в дверь раздался звонок.

Люда выронила веник, которым подметала кухню, засыпанную мукой и сахаром.

Тамара Сергеевна выглянула из своей комнаты:

— Людок, открой, пожалуйста, это Николай Петрович, за отчетом.

Поникшая Люда направилась к двери, ожидая увидеть Николая Петровича, сослуживца матери, старого козла с маслеными глазками. По всей видимости, он был не против завалить в постель их обеих — и мать и дочь, такими взглядами провожал он и одну и другую.

Люда скорчила недовольную физиономию. Ей абсолютно не хотелось видеть Николая Петровича, шарящего по ее телу жадными глазенками. Поэтому она не стала включать свет в прихожей, чтобы он не смог хорошо разглядеть ее.

Девушка открыла дверь с самым кислым выражением лица, и вдруг ее брови удивленно взметнулись вверх. На пороге стоял не Николай Петрович, бухгалтер из конторы матери. Это был Александр, тот самый, вчерашний, с перебитым носом, и в руках он держал огромную коробку конфет.

Юля нервничала. Побывав у маникюрши, любовницы мужа, она решила, что та не стоит и мизинца ее. И что Виктор, очень быстро разглядев это, вернется к ней. И Виктор действительно вернулся. Только не к Юлии, а за своими деловыми бумагами, которые он не взял в первый раз. Юля обратила внимание, что Виктор стал лучше выглядеть. Он посвежел и немного похудел, стал бодрым и веселым. Но самое главное — изменились его глаза. Это были глаза довольного и счастливого человека. И еще — это были глаза влюбленного. Он словно не замечал Юлю, он смотрел на нее, а видел Марину, толстую маникюршу из салона красоты.