Руководителем российской делегации был назначен Х. Г. Раковский, а в ее состав вошли Д. З. Мануильский, И. В. Сталин, М. П. Томский. Раковский получил «полномочие», подписанное Лениным и датированное 27 апреля: «Решением Совета народных комиссаров от 27 апреля 1918 года тов. Христиан Георгиевич Раковский назначен полномочным представителем Российской социалистической советской республики для ведения с Украинской Народной Республикой переговоров о заключении договора, начинающихся 28 апреля в Курске, и для подписания такового договора». Но такое же полномочие получил и Сталин. [189] В этом явно проявилась игра большевистского вождя, который пытался противопоставлять друг другу деятелей, получавших ответственные задания, в расчете на их конкуренцию и во всяком случае противодействуя их сближению. Такую же тактику, между прочим, Ленин проводил в отношении противоречий, возникших между Троцким и Сталиным в том же 1918 г. [190]

Когда делегация уже выехала в Курск, Ленин изменил только что принятое решение о главе делегации, сместив Раковского и назначив Сталина. Об этом делегаты узнали уже по дороге. Прибыв в Курск, Раковский тут же связался «по прямому проводу» с Лениным, выразив недовольство по поводу принятого решения; заявив, что считает свое дальнейшее пребывание в делегации излишним, он просил прислать ему замену.

Обратимся к чрезвычайно интересному документу – телеграфной ленте переговоров «по прямому проводу» между Курском и Москвой 29 апреля. На одном конце находились Раковский и Сталин, на другом – Ленин. К сожалению, в нашем распоряжении имеется только лента, принятая в Москве, ответов Ленина нет. Но и этот текст дает четкое представление о глубине возникшего конфликта. «Российская мирная делегация прибыла в Курск 29 апреля в 7 часов утра. Сообщите, когда выедут украинские делегаты», – начали разговор Раковский и Сталин. Но уже вслед за этим инициативу взял Раковский: «Товарищ Ленин, прошу срочно назначить мне заместителя. После внутреннего перераспределения делегатов, о котором мне, к сожалению, было сообщено только в дороге, я считаю свою миссию законченной… У нас в делегации никаких недоразумений не происходило. Наоборот, мы хотим выйти из двойственного положения… До моего отъезда меня считали ответственным руководителем делегации согласно решению ЦИК и Совета народных комис[саров] от 16 апреля. Решением от 27-го руководство переходит к т. Сталину. Чтобы дать возможность этому, я сам отступаюсь». «Я Сталин. <…> Что касается тов. Раковского, я и Мануильский убеждали и убеждаем его в том, что без него невозможно обойтись. Более того, без него дело будет хромать на одну ногу. Советуем, просим вас надавить на него». «Я Раковский. Я не могу принять ответственность при постоянном прерывании работ со стороны тов. Сталина. Я настаиваю на том, чтобы он оставался здесь, а мне назначить заместителя, ибо мое решение окончательно. В день моего отъезда я поднял перед товарищем Чичериным вопрос о руководстве делегации… Тов. Чичерин сказал, что остается старое положение, то есть главой делегации являюсь я, о вашем новом решении я узнал только в дороге и вполне серьезно думаю, что не обладаю некоторыми специфическими познаниями по тому или иному вопросу. Мое дальнейшее пребывание в делегации является лишним. Поэтому считаю мое решение окончательным. Я уже передал все имеющиеся у меня архивы тов. Сталину. Раковский. Я кончил». [191]

В нашем распоряжении нет сведений, при каких обстоятельствах возник этот первый конфликт между Раковским и Сталиным. Не исключено, что конфликт возник уже по дороге в Курск. К этому первому столкновению в следующие годы добавлялись все новые и новые. Можно не сомневаться, что с самого начала контактов Раковский испытывал к Сталину глубокое недоверие, тем более что он не мог не слышать широко циркулировавших слухов о связях Кобы с царской охранкой.

Пока же развитие событий привело к тому, что непосредственные причины столкновения по поводу того, кто будет возглавлять делегацию на переговорах с Украиной, вскоре исчезли.

28 апреля германский военный отряд арестовал правительство Украины, а 29 апреля состоялся «съезд хлеборобов», на котором гетманом Украины был провозглашен крупный помещик и бывший генерал царской армии П. П. Скоропадский. Решение о перевороте было принято группой предпринимателей и чиновников, полагавших, что бывший военный адъютант Николая II и генерал, «украинизировавший» свое соединение, назвавший его соединением «вольных казаков», является более приемлемой фигурой в качестве главы Украинского государства, нежели группа ученых и других социалистических интеллигентов.

Скоропадский распустил Центральную раду, низложил избранного ею президента Украины профессора М. С. Грушевского и объявил о создании Украинской Державы во главе с собственной персоной. Было образовано правительство беспартийных специалистов, а по городам и весям расклеены плакаты за подписью гетмана: «Вся власть в Украине принадлежит мне». [192]

В правительство гетмана вошли некоторые талантливые администраторы: премьер Федор Лизогуб, министр иностранных дел Дмытро Дорошенко и др. Держава обменялась посольствами с 12 государствами. Но в условиях гражданской войны и фактической германской оккупации Украины она была нестабильной. Недовольство вызывало преобладание в государственном аппарате русских и русифицированных украинцев. [193]

Об изменившейся ситуации делегаты из Курска доложили в Кремль. Несколько дней шли совещания по прямому проводу с Лениным и Чичериным, в январе 1918 г. возвратившимся из Великобритании и через два месяца сменившим Троцкого на посту наркома иностранных дел. Ленин и Чичерин полагали, что реальной властью в Украине являются немцы, а не правительство гетмана, что это временное правительство украинской буржуазии, что вести переговоры по вопросам, связанным с Украиной, следует с оккупантами. Это была явно нереалистическая позиция, которую Раковскому удалось изменить. Сталин был отозван в Москву, а Раковский и Мануильский отправились в Киев. 5 мая Раковский получил из Москвы телеграмму Сталина: «Сию же минуту ваше заявление будет передано председателю Совнаркома. О результатах сообщу». [194] Можно лишь догадываться, что в этом заявлении Раковский выражал недовольство акциями главы правительства по поводу руководства делегацией. Косвенно об этом свидетельствует и сверхофициальное выражение Сталина «будет передано председателю Совнаркома», и обещание сделать это «сию же минуту».

Прибытие в Киев сопровождалось следующим инцидентом, о котором позже рассказал современник: «Когда Раковский и Мануильский вышли из украинского поезда, они просили немецких офицеров и солдат, охранявших их по дороге, приблизиться к ним. Когда те окружили их, Раковский вскочил на откуда-то появившуюся табуретку и стал произносить на немецком языке омерзительную речь. В ней он резко критиковал государственный строй Германии, весьма оскорбительно отзывался о германском императоре… Немецкие солдаты и их офицеры, которых мы всегда считали весьма дисциплинированными… горячо аплодировали Раковскому». [195]

Раковский прибыл в Киев с целой группой советских экспертов и представителей ведомств. При делегации функционировали бюро печати, дипломатические курьеры и группа экспертов – по международному праву (профессор А. А. Немировский), другим юридическим вопросам (А. Н. Ждан-Пушкин), военным делам (генералы П. П. Сытин и С. И. Одинцов), а также специалисты от комиссариатов финансов, путей сообщения, торговли и промышленности, продовольствия. В качестве «журналистки мирной делегации» в Киеве находилась и супруга Раковского Александрина Георгиевна. У делегации были шесть стенографистов, четыре стенографа, четыре машинистки. Охранял все это внушительное представительство отряд латышских стрелков. [196]