Еще два тела нашли почти на закате чуть южнее перевала, в неглубоком ущелье. Безумная поминальная гульбина развернулась очень быстро, словно ее готовили долгие месяцы, и втянула в себя даже отца Афония. Трое молодых людей появились в овине уже пьяные, без труда отбросили бревно-щеколду и запалили лампу в опасной близости от снопа. Заводила - младший сын старосты, Офр, начал развязывать пояс. В любое другое время Кела успела бы убежать. Собственно, такое однажды уже было, и Офр с тех пор крепко невзлюбил ее. Но из-за плетей Кела с трудом двигалась и могла только отползать, стиснув зубы.

Насильники изодрали в лоскуты ее рубаху, избитая спина почувствовала грубое прикосновение земли и соломы. От троих несло перегаром, чесноком и перцем, а руки у них были горячи, как угли. Прикосновения мужа вызывали у Келы только легкое отвращение и холодность, из-за этих лапищ она чувствовала жуткий стыд и боль. Наконец парни уснули, слишком пьяные и способные только на слюнявые вонючие поцелуи и удары кулаками. Кела с трудом поднялась, завернулась в оставшиеся от рубахи лохмотья и побрела прочь от овина, морщась от уколов ледяного дождя с мелкой крупкой снега.

В доме все было перевернуто вверх дном, хорошо, хоть с петель не снесли. Кела обтерлась скомканным рушником, вытащила из-под перевернутого сундука рубаху и взвыла из-за прикосновения грубой холстины к рубцам. Лечь было страшно, потому что запора на двери больше не было. Кела устало опустилась на лавку и прижалась щекой к холодной печи.

О приходе Григора она узнала по едва слышному шороху и легкому запаху земли. Мертвеч стоял посреди комнаты, мрачно изучая разгром, потом легко перевернул опрокинутый стол и посмотрел на Келу. Она встала, делая ему навстречу осторожный шаг.

– Ты бродишь с горными духами, Григор, ты должен был видеть самого князя гор. Попроси Господина за заплутавшего охотника.

Мертвец покачал головой.

– Ему уже ничем не помочь.

– Григор!
– взмолилась Кела.
– Ты получишь все, что пожелаешь. Мое тело. Мою душу.

Она резко нервно дернула завязки, и последняя защита соскользнула с плеч к ее ногам.

– Твои волосы?
– насмешливо предположил мертвец.

Кела протянула руку, сняла с крючка ножницы и обрезала спутанные косы у шеи. Протянула их призраку.

– Мои волосы.

Григор взял их, свернул в кольцо и прицепил к чудом уцелевшей, только потерявшей один зуб прялке. Потом подошел вплотную к Келе. Та внутренне сжалась, но заставила себя выпрямиться. Узкая горячая кисть коснулась ее плеча, смахивая обрезанные волоски. Кела почувствовала, как слезы застилают глаза.

– Все загоржские охотники погибли, причем, по собственной глупости, - шепнул Григор.
– Я не смог бы им помочь, даже если бы захотел. Я и не хочу.

Мертвец ласково погладил плачущую Келу по щеке. Она упала на колени, бессвязно умоляя его попросить за деревню. Обещала все, совершенно все. Григор присел рядом, нежно обтер избитую спину жены какой-то травой, надел на безвольную женщину рубаху. Обнял. Кела почувствовала наконец себя в безопасности и закрыла глаза.

– Они обидели тебя, девочка, они должны получить по заслугам, - прошептал мертвец.
– Деревню давно пора снести с лица земли.

Кела замотала головой.

– Не надо! Оставь их!

Мертвец погладил ее остриженную голову.

– Ты такая глупышка, Кела. Но ты спасла Загоржу.

– Ты попросишь у Господина?
– Кела подняла голову, пытаясь разглядеть в тусклом свете лампы глаза мужа.

– Да.

Кела слабо улыбнулась. Потом вдруг помрачнела.

– Хветродую завтра конец?

Мертвец кивнул.

– Ты не придешь больше? Я... Господин ведь отпускает души только до конца луны...

Мертвец вновь кивнул.

– Я больше не беспокою тебя.

Кела присела на край стола и царапнула гладкую поверхность досок. Мертвец склонился и поцеловал ее.

– Береги себя, Кела.

Он вынудил ее лечь на лавку, осторожно накрыл одеялом. Глаза Келы закрылись сами собой, тихий шелест погрузил ее в дрему. Ей грезилась тонкая темная фигура, которая прядет из ее волос нить и тихо что-то напевает.

– Разве можно выпрясть из волос?
– удивилась Кела во все.