… что с тем местом, где были... хладные... что с ними?

Ксандер ухмыляется:

– Ах, это. Тебя, кажется, сильно волнует этот вопрос.

– Нет! Просто, интересно.

– Раз так, то могу сказать лишь то, что это место стерто с лица земли. Зачищено. Все, его нет.

– И никто не выжил?

– Из хладных? Нет. Никто.

Мужчина выходит, оставляя меня одну наедине с моими мыслями. А они ужасны и

заполняют меня так сильно, что я начинаю задыхаться от них. Моя температура

начинается повышаться; я чувствую это. Но не я одна. Препарат, к которому я подключена, тоже реагирует на резкий скачок. Он начинает пикать. Мне же безразлично. Я закрываю

глаза, чтобы унестись туда, где есть живой Граф.

Я люблю его. И это факт.

Скрывать это я уже не могу. Скрывать от себя самой, что было самым тяжелым.

Я влюбилась в того, кто похитил меня и кого я должна бояться.

Все изменилось в моей жизни...

Глава 7

Меня держат в неведении вот уже пару дней. Сегодня, если мои подсчеты верны, должен быть мой день рождения. Мне семнадцать. И все в моей жизни полностью

поменялось к этому времени.

Меня уже отвязали от жесткого стола и привезли кровать. Я могу спать на ней в

перерывах между пункциями, что берут у меня отовсюду. Мое тело все исколото, исщиплено, просвечено и изучено под микроскопом. Что они хотят увидеть?

Каждый день мне ставят новые капельницы. Мне приходится с ними смирится. Я

лишь полагаюсь на свои ощущения: новых нет, а к старым я уже привыкла. Мне лишь не

покидают слова Дока о том, что через пару месяцев температура поднимется на два

градуса. Это страшно.

Моя палата всегда заперта. Окон в ней нет, но есть всевозможные приборы. Свидания

мне не разрешают и это председатель совета округов, что создан мэрами, Ксандер — он не

приходит.

Каждое утро начинается с того, что мне проводят ультразвуковое исследование моего

плода. И каждый раз удивляются тому, что он жив. А меня это радует. Мне и моему

ребенку нужно выжить.

Все ночи, что я провела здесь, мне снится один и тот же кошмар — Граф и его лицо, что обезображено кровью и ранами. Он идет ко мне, но не успевает — едкая белая пелена, что стелется за ним, настигает его быстрее, чем он успевает дойти. Каждый раз, я

просыпаюсь в холодном поту и каждый раз ко мне прибегает дежурная медсестра, которой

передаются датчики моих приборов. Все показатели скачут в этот момент.

И вот, новый день... но все по-старому...

Я переворачиваюсь на другой бок. Меня тошнит прямо с утра, не отпуская ни на

секунду. Живот словно каменный; хочется его обнять и убаюкать. Мой жар поднимается

изнутри. Меня скручивает и становится только хуже. Мои глаза полуприкрыты.

Мне вспоминается тот момент, когда Граф успокоил меня, положив лишь руку на мой

живот. Он был тогда рядом со мной и я чувствовала, что живу. А сейчас? Сейчас, кажется, я нахожусь на грани смерти и безумия.

Дверь палаты распахивается. Внутри оказываются трое людей: двое мужчин, среди

которых доктор, что лечит меня и Ксандер, которого я не видела и надеялась, что больше

не увижу и моя медсестра-сиделка, что неусыпно следит за мной.

Ксандер выглядит взволнованным. Сквозь шум в своих ушах, я слышу:

– Она выживет? Что вы с ней сделали?! Вы говорили, что вы лишь даете ей витамины

и восстановительные смеси. Что происходит?

Доктор бледен. Его руки лихорадочно переключают все экраны, что показывают все

показатели:

– Все должно быть хорошо. Все ее показатели в норме, кроме температуры, но и она

не должна быть причиной. Я не понимаю.

– Ты врач!
– подскакивает к нему Ксандер, отталкивая с дороги девушку-медсестру.

Она налетает на столик, где стоят лекарства и тарелка с моим завтраком. Он нетронут.
–

Сделай что-нибудь! Она нужна живой и здоровой и ее ребенок тоже.

– Зачем?
– могу выговорить я.

– Что?
– он с удивлением оглядывается на меня. Неужели, считает меня уже неживой.

– Зачем тебе мой ребенок? Хочешь провести опыты?

– Видимо, температура через чур повысилась. Спаси ее, - вновь возвращается он к

врачу. Тот испуганно кивает. Я отключаюсь. И для меня в последнее время — это

облегчение.

Меня приводят в чувства. Я могу еще раз почувствовать то, что я живу. Но я лишь

существую.

Открыв глаза и повернувшись на бок, я различаю того, кто сидит рядом с моей