На севере облака словно застыли на месте, на юге прямо на глазах становились все шире и плотнее.

С севера дул умеренный ветер, с юга холодный и резкий. Он летел с мыса Фарвелль, больше трех тысяч километров надо льдами, нес зимний холод от айсбергов и ледяных полей, замораживал полыньи воды и вызывал снегопады.

Капитана не покидало беспокойство: какое из двух атмосферных течений возьмет верх? Во всяком случае, их столкновение не пройдет бесследно. Необходимо спасти флотилию от стихии. Откуда бы ни пришла буря, с юга или с севера, она грозит гибелью. Значит, надо скорее искать убежище.

Д’Амбрие был рад, что не пошел прямо на север, взял курс на северо-северо-восток, держась в шести милях от берега.

Решись он идти прямо на север, чтобы быстрее достигнуть полюса, они были бы сейчас на полградуса ближе к намеченной цели, попали бы в бурю, и кто знает, удалось бы им избежать столкновения с айсбергами.

Капитан приказал изменить курс и идти к скалистым берегам. Матросы повиновались беспрекословно, хотя и были удивлены. Командир знает, что делает. На то он и командир. На флоте рассуждать не положено. Приказ есть приказ. Идя полным ходом, шлюпка за два часа преодолела расстояние, отделявшее ее от берега, несмотря на встречное течение и плывшие по воде льдины. Местом для стоянки выбрали маленькую бухту, где лодки можно было укрыть от северного ветра, но не от волн.

Опасаясь, как бы шлюпки не унесло в море, д’Амбрие приказал поднять их на береговой лед, забивший устье ручья, вытекавшего из ущелья.

Эту задачу выполнили люди с помощью собак, перетащив на лямках все четыре лодки в безопасное место. Это было сделано очень вовремя. Через три часа после того, как последовал приказ переменить курс, все небо заволокли слоистые облака, налетел сильный ветер, подняв волны, которые становились все выше и выше. Увидев вокруг солнца огромное гало, матросы, зная, что оно предвещает, поставили палатку и перенесли в нее все самое необходимое. Надвигалась арктическая буря. Первых признаков ее они не заметили, на всякий случай китобойные лодки и плоскодонку перевернули вверх дном, а моторную шлюпку завалили на борт и покрыли парусами и брезентовыми полотнами.

Таким образом, она была почти недоступна снегу и ветру.

Когда запасы провизии были помещены в безопасное место, а палатка укреплена, стали устраиваться. Поставили очаг, разложили спальные мешки, зажгли спиртовую горелку, заменявшую и отопление, и плиту, и освещение — цилиндр тридцатисантиметровой высоты и такого же диаметра.

В нижней части цилиндра помещался баллончик со спиртом и пятью фитилями, снабженными пробками, чтобы спирт не испарялся. Через отверстия в цилиндре в палатку шло тепло и свет. Сверху устанавливалась конфорка, которую можно было поднимать на нужную высоту, как подзорную трубу; при поднятой конфорке печь вырастала в высоту до 90 см и могла одновременно служить как для обогрева, так и для приготовления пищи.

Такая печь незаменима для полярных путешественников, она позволяет не только растапливать снег и готовить пищу, но и поддерживать в жилье сносную температуру.

Вместе с атмосферным давлением понизилась и температура воздуха.

С того времени, как подул южный ветер, ртуть в термометре, стоявшая целую неделю на довольно высокой отметке, меньше чем за два часа упала до минус 20°.

— Вот увидите, завтра будет такой мороз, что тюлени схватят насморк! — сказал Геник.

— Бедняжки! — вздохнул Летящее Перо.

— Это ты о тюленях?

— Нет, о маленьких пташках, мастер Геник, они так порадовали нас вчера; садились рядом, будто мы в Тюильри или Люксембургском саду!.. [102] Проклятый снег их убьет!

— Говорил же я, что их надо посадить на вертел! — вздохнул Дюма.

— Шел бы ты подальше со своими людоедскими мыслями!.. Тебе не понять меня… Я люблю животных!

— Я люблю их не меньше твоего! — Провансалец обнажил в широкой улыбке крепкие, хищные зубы. — Только в жареном виде. Каждый любит по-своему.

— Не жалей пташек, Артур! — сказал боцман. — Инстинкт их не обманет.

— На сей раз обманул. Они подумали, что началась весна, и полетели. Ласточки тоже, бывает, прилетают раньше времени.

— Оказывается, и механики попадаются глупые! — заявил Геник сочувственно. — Тебе, видно, не приходилось видеть, как замерзают люди, когда тянут в сильный мороз брамсель… Впрочем, хватит об этом!..

— Объясни, Геник, что ты имеешь в виду?

— Подумай лучше о том, что под Севером здесь вовсе не подразумевают самый холодный край на земле!.. Полюс холода может находиться на девять градусов южнее места, где мы сейчас очутились, поэтому зима и оказалась к югу от нас, как у жителей Южного полушария!.. Понял?

— Ага!..

— Ничего ты не понял!.. Откуда прилетели птицы? С юга, там сейчас очень холодно. Куда они полетели? На север, где теплее. Значит, инстинкт их не обманул.

— Может, и так. Жаль только, что мы сейчас не там!

Наступила ночь, но матросы долго не ложились, обсуждали, сколько им придется здесь просидеть.

В палатке было до того тесно, что приходилось, поджав ноги, сидеть на мешках вокруг печки, на которой Дюма что-то готовил. Пахло моржовым жиром.

Электрическое освещение не успели наладить, и приходилось ограничиваться светом, исходившим от спиртовой печки.