Шрифт:
«Дверное графство. Не ошибитесь дверью».
— А какая же дверь нам нужна? — растерянно спросил клоун. Он не удивился бы, если бы доска ему ответила. Но та молчала.
— А всего их семь! — воскликнул Боб, который успел пересчитать двери по пальцам.
Путники в недоумении стояли перед стеной.
— Какая же дверь нам нужна? — повторил Воттак, почёсывая ухо.
Глава шестая. Семь дверей
Когда Боб и Воттак подошли поближе, они заметили, что на каждой двери висит начищенная медная табличка с надписью.
«Входа нет», — лаконично извещала первая табличка.
— Ну, эта дверь, ясное дело, нам не подходит, — объявил Воттак и быстро перешёл к следующей двери.
«Не разбудите ребёнка», — предупреждала вторая табличка. Воттак и Боб прошли мимо этой двери на цыпочках и остановились перед следующей.
«Спальня. Допуск с февраля», — сообщила третья табличка.
— А сейчас только май. Мы не можем так долго ждать. — Воттак снял шляпу и отвесил двери вежливый поклон. — Кроме того, — пояснил он Бобу, который по складам разбирал надпись на четвертой табличке, — зачем нам спальня? Мы уже выспались.
На четвертой двери висела табличка с надписью:
«Его сверкательство владетельный граф
Теодор Третий».
— Вот так-так! — воскликнул клоун. — Ещё одна владетельная особа! Знаешь, Боб, по-моему, хватит с нас владетелей, какая-то они ненадёжная публика.
«Её сверкательство графиня
Адора дю Конфитюр де ла Порт, —
извещала пятая дверь.
Нетитулованных просят не беспокоиться».
— Да уж, мы с тобой не графины, это точно, — подмигнул Воттак.
Полные любопытства, они поспешили к шестой двери. Здесь на табличке было написано коротко и ясно:
«Толкайте».
— А стоит ли? — задумался Воттак, потирая лоб. — Давай-ка лучше толкнёмся в последнюю дверь, Боб.
— Будете толкаться, как бы и самим по лбу не получить, — проскрипел неприятный голос. — Вам что, делать больше нечего, как толкать бедные трудящиеся двери?
После говорящего дорожного знака Воттаку с Бобом можно было бы и не удивляться подобной неожиданности. Но они почему-то удивились — настолько, что застыли на месте.
А табличка на говорящей седьмой двери извещала:
«Эта дверь сама решает, кого впускать».
— Хлеба не надо, молоко есть, в газетах не нуждаемся, — угрюмо продолжала дверь, — а если вы продаёте щётки, то тем более можете убираться на все четыре стороны. Нам ничего не надо.
— Мы ничем не торгуем! — заверил Воттак слегка сдавленным голосом. — Мы просто хотим войти.
— А зачем? — подозрительно спросила дверь. — Наши все дома. У вас есть письменное приглашение?
— Мы ищем Дороти и Трусливого Льва, — застенчиво сообщил Боб.
— Так я и поверила! — фыркнула дверь, презрительно переводя деревянные глаза с Боба на Воттака. — Не доверяю людишкам с мохнатыми ушами!
— У нас уши не мохнатые! — воскликнул Боб, негодующе топнув ногой.
— Нечего спорить! — сурово ответила дверь. — У тебя характер покладистый или перекорчивый? — спросила она, глядя на Воттака.
— А при чем тут мой характер? Мы просто хотим войти! — нетерпеливо ответил клоун.
— Перекорчивый! — торжествующе воскликнула дверь. — Нет, пожалуй, не буду я вас впускать. Ее сверкательство графиня сегодня в хлопальном настроении, а последний раз, когда я пустила незнакомых людей, она мне чуть ручку не открутила. Тут такой народ, вы себе не представляете — чуть что не так, давай скорее дверью хлопать! Иногда задумаешься, не лучше ли было бы мне родиться диванной подушкой!
— Я думаю, это было бы гораздо лучше, — нахмурился клоун, — потому что тогда я просто отшвырнул бы тебя с дороги, чем стоять тут и пререкаться. Ты нас впустишь или нет?
— Нет! — решительно ответила дверь и злобно вертанула ручкой. — Знать я вас не хочу.
— Боб, — сказал клоун, поворачиваясь к упрямой двери спиной, — ты когда-нибудь о таком слышал? Знаешь что, пошли во вторую дверь! Я уж лучше рискну разбудить ребёнка, чем спорить с упрямыми дверьми, которые сами решают, впускать меня или нет.
— Я детей не боюсь! — сообщил Боб, мужественно шагая за другом.
Ручка второй двери легко повернулась, и дверь внезапно распахнулась, так что Боб с Воттаком влетели внутрь, еле удержавшись на ногах. При первом же взгляде на ребёнка Воттак дрожащей рукой зажал Бобу рот и медленно-медленно, очень осторожно стал отступать с ним к двери. Дело в том, что это был не человеческий ребёнок, а драконий. Размером он был с небольшой товарный поезд, а храпел и свистел во сне в точности, как паровоз. Из ноздрей у него вырывались клубы дыма и искры.