Из «воронка» не было видно ни зги, Мещерскому показалось, что ехали они очень долго, почти целую вечность. Как такое могло произойти, он не понимал, учитывая невеликую площадь Тихого Городка. Но, видно, в эту ночь (необыкновенную ночь, как он уразумел гораздо позже) вообще что-то непонятное творилось в городке и со временем, и с расстояниями.

Несмотря на поздний час, в отделении милиции на первом этаже (всего было два) горели окна в большинстве кабинетов. Заведение мало чем отличалось от самых обыкновенных заштатных ОВД. Перед входом столпилось скопище раздолбанных машин, толстое пуленепробиваемое стекло защищало дежурку от неожиданных экстремистских финтов и посягательств (чтоб никто не кидался через барьер рвать протокол и брать за горло старшего дежурного), в зарешеченном «обезьяннике» размеренно матерился местный забулдыга. В кабинете рядом с дежуркой работал телевизор, шло что-то шумное, попсовое про «звезд» с первого канала. И набившиеся в кабинет патрульные встречали каждое появление Ксении Собчак на экране дружным жеребячьим гоготом.

С Мещерским разбирался сам дежурный – пожилой дядька, нудный, как овод. И туго бы пришлось Мещерскому, если бы не показания подвыпивших очевидцев из «Чайки». Те дежурного знали, видно, как облупленного: «Ты что, Пал Осич, парень-то ведь разнимать их бросился, если бы не он – порезали б друг друга к такой-то матери!» Неожиданно заступилась за Мещерского и крикливая официантка: «Он не дрался, наоборот, он дружка своего останавливал. И за посуду он разбитую полностью с рестораном рассчитался, чаевые вон хорошие дал…» Однако, попав таким образом из подозреваемых в бытовом ресторанном хулиганстве в разряд свидетелей, Мещерский из цепких лап дежурного не вырвался. Пришлось отвечать на добрую сотню вопросов: кто, откуда, с какой целью, с кем были в ресторане, как фамилия драчуна-приятеля, где он сейчас находится, в чем причина возникшего конфликта?

На два последних вопроса Мещерский ответил «не знаю». Где обретался Фома, он и правда не знал, а вот насчет причины решил особо не распространяться. Впрочем, имя второго участника драки он назвал: «Кажется, его зовут Герман», но на допрос и на настроение дежурного это никак не повлияло. Мало ли Германов на свете?

Дежурный мурыжил его около полутора часов. А потом наконец сжалился: «Ладно, подпишите вот здесь и вот здесь, и можете быть пока свободны».

Мещерский подписал. И вышел на воздух. Была уже глубокая ночь. Над Тихим Городком повис в небе желтый диск луны. Прожекторы на здании отделения горели ярко, а вот дальше была тьма и тьма. Ни огонька. Ни светляка. Мещерский понял лишь, что ОВД стоит на косогоре в конце какой-то улицы (явно незнакомой). И чтобы добраться до центральной площади или до гостиницы, ему надо сначала идти прямо, а потом свернуть налево. Или направо?

– Эй, парень!

Мещерский оглянулся. Голос, окликнувший его, был явно женский, хоть и грубоватый. Но женщины нигде поблизости вроде как не наблюдалось. У желтого «газика» курили двое патрульных: один повыше, другой пониже, поприземистей, кругленький такой бурачок. Толстые форменные куртки, одетые по причине ночной прохлады, делали их похожими на близнецов.

– Это тебя, отморозка, из «Чайки» доставили?

Тот, кто спрашивал, – бурачок, был патрульным женского пола. Мещерский приглядевшись, различил под толстой форменной курткой и служебной экипировкой женское естество и врожденное любопытство. Задававшая вопросы была в чине младшего сержанта милиции – соломенная блондинка, стриженная под мальчишку, широкоплечая, крепкая (призерка района по самбо – правда, этого Мещерский так никогда и не узнал).

– Я не отморозок, я проездом здесь… это все просто так вышло, случайно, – Мещерский кашлянул.

– Славка, слышишь? У них всегда все случайно. – Барышня-патрульная покачала головой, дернула своего напарника за рукав (он был слегка заторможенный). – Ладно, не пузырься. Ты что, правда с Москвы сам? Я твой разговор с Осичем слышала в дежурке.

– Приехал на днях. – Мещерский подошел к патрульным (может, хоть дорогу до отеля покажут?).

– Ишь ты, москвич. Деловой. Ну, по тебе видно. Прикид-то твой столичный порвали тебе, деловому.

– Где? – Мещерский обозрел себя и увидел, что правый рукав его пиджака надорван по шву.

– И чего, туристов будешь к нам в город возить? – не отставала барышня.

– Да вот хотим с компаньоном организовать. Моя фамилия Мещерский, зовут Сергей. – Мещерский был всегда вежлив с женщинами.

– Ты мне еще визитку вручи, москвич, – хмыкнула патрульная. – Какие же вы все-таки… Ладно, со знакомством. Я младший сержант Байкова, а это вот сержант Лузов Слава, – она кивнула на напарника. – И чего бузили-то в «Чайке»?

– Просто выпили, повздорили, ну знаете, как это бывает, – Мещерский невинно пожал плечами.

– Ну да, за мебель и посуду, разбитые при разговоре, слышь, Славка? А ты, москвич, на баклана-то не похож вовсе.

– На кого?

– На хулигана. – Байкова вздохнула. – Эх ты, отставной козы барабанщик. Деловой, а туда же, кулаками махать. Это с нашими-то? Это в «Чайке»-то? Чвакнули бы по башке бутылкой, и где ты был бы сейчас? В приемном покое?

– Вы не скажете, как мне добраться до отеля «Тихая гавань»? – Мещерский ощутил, что вопрос его словно из старого доброго английского детектива, еще словцо «мэм» осталось добавить, и все – финиш.

– Вот так напрямки парком, – басом брякнул сержант Лузов.

Мещерский глянул в темноту. Так, значит, ОВД расположен неподалеку от парка? Того самого парка?

– Можно и через улицу Чекистов, а потом по Московской, только это в два раза длиннее. Ого, час без малого, – сержант Байкова глянула на часы. – Ну что, Слава, пора, а то Гвоздалев разорется, если опоздаем на контрольное…

– Вы, простите, куда, девушка? – спросил Мещерский.

– Я на маршрут патрульный, – ответила Байкова. – Что, одному парком чесать неохота? Правильно. Туда наши по ночам не ходят. Днем тоже не ходят. Ладно, присоединяйся, потопали.