Если бы не эта проклятая болезнь, мы сидели бы сейчас вместе. И мне было бы не так тоскливо и одиноко. Лейла тоже очень далеко от нас и не знает, как мы здесь в роли беженцев себя чувствуем. В моих мыслях рой воспоминаний, связанных с совместным нашим проживанием в Грозном. Они помогают не ощущать настоящее, а оно ужасное! Ночь, нет радио, телевизора, даже часов, чтобы знать, сколько времени. Эти две комнаты, где я поселилась, находятся во дворе. Здесь, кроме меня, находится еще семья Тангиевых из Грозного. Муж, жена и трое детей школьного возраста. Они живут на 2-м этаже. Обстановка моих комнат: железная кровать без подушки, одеяло, обшарпанный стол и стулья. В углу стоит спортивная сумка, и то не моя, с оставшимися моими пожитками.

Вот с таким богатством я осталась после пережитых двух войн. Черт с ним, с богатством, Боже, верни мне моего сына Башира, возьми мою жизнь взамен. С такими мыслями ложусь спать.

14 сентября.

Доброе утро! Это я сама себе желаю. Пусть оно и все последующие будут добрыми и счастливыми днями. Молила на ночь Бога, чтоб приснился мне сыночка, но тщетно.

Жилой чердак дома, венский стул. Район «7-й школы», Грозный, Чечня, 2004

Заграждение блокпоста на Черменском круге. Граница между Ингушетией и Северной Осетией, 2002

Почему-то он мне не снится. А сегодня день солнечный, во дворе тарахтят машины, приходят работники предприятия, а я собираюсь за «милостыней» от могущественного государства России. Как никогда, проклинаю ее за содеянное над нами. Сколько нас, потерявших близких, оставшихся без крова и здоровья? Пусть им, виновным, Бог воздаст должное. Желаю от израненного материнского сердца и человеческой души… Обещанной вчера к 9 часам машины не оказалось. Что же делать? Зав. складами посоветовал приехать с утра пораньше за гуманитарной помощью. Выхожу на дорогу, чтобы остановить какую-нибудь машину и доехать до складов, а там — что будет.

Спрашиваю: в какую сторону мне надо ехать до бывших районовских складов. Перехожу дорогу и голосую.

Останавливаю «жигуленка» после долгого голосования. Здесь это в порядке вещей: все спешат, и нет никому до тебя дела. Им ведь неведомо, что у меня разрывается сердце, глаза полны слез. Я еще полностью не осознала: зачем я здесь? Почему я, убитая и без того горем, оказалась нищей и получаю эту самую гуманитарную помощь. Спрашиваю водителя: как мне проехать до таких-то складов.

— Мы едем в другую сторону (в машине сидела еще и женщина), — сказал он, — но я довезу вас до круга, а там спросите.

Ехать вперед всегда лучше, чем стоять на пыльной дороге, и я села. Сидящая в машине женщина, заметив мой удивленно-вопросительный взгляд на лежащую рядом с ней посылку, ответила:

— Сыну посылку хотим отправить, он служит в армии, в Мурманске.

— Дай Аллах, чтоб он вернулся живым и здоровым, — пожелала я, а у самой стоит комок в горле, еле сдерживаю слезы. Вспомнилось, как всего-то 16 лет назад и я отправляла своему Баширику, единственному сыну, посылки с пряниками. Он их очень любит… Слава Богу, подъехали к кругу, благодарю это семейство за оказанную услугу, еле сдерживаю нахлынувшие слезы, выхожу из машины и потом уже даю им волю, пока никто не видит.

— Успокойся! Нельзя! Это не место для таких сентиментальностей, — говорю себе. Утираю слезы и иду дальше. Надо же еще раз голосовать.

Останавливаю маленький автобус. Посадил, едем. Заодно спрашиваю: не сможет ли он подождать и вернуться назад с небольшим гуманитарным грузом: одеяло, несколько банок тушенки и сгущенного молока и риса?

Он внимательно посмотрел на меня и добавил:

— Конечно, смогу, но только за плату.

— Я знаю, — ответила я, — сейчас, по-моему, бесплатно перестали и здороваться даже.

Когда мы подъехали к складам, увидев их закрытыми, я обрадовалась, так как водитель меня предупредил, что он ждать не будет. Это было вызвано тем, что в моем кошельке находилось всего 25 тыс., а сколько он запросит, я не знала.

Высадив меня, он уехал, а я осталась ждать… Здесь еще получали гуманитарную помощь «чернобыльцы», и они меня подвезли со всем моим грузом.

Я уже успела пообедать: подогрев тушенку с картошкой. Ну и то дело, на худой конец. Теперь мыслю поехать в Грозный. Если бы Халима не заболела! Как бы нам было хорошо вдвоем. Помещение свободное, есть пища и вода, и даже газ. День продолжается. Что еще он мне принесет?

Ожидания не оказались напрасными. Тут же я собралась и поехала в ДК, где проходил съезд ингушского народа. Успела к перерыву, при выходе делегатов встретилась со знакомыми, но их было очень мало, так как люди моего поколения давно уже находятся на заслуженном отдыхе, а я вот мечусь из угла в угол в поиске средств к существованию.

Встретила здесь корреспондента газеты «Россия» Османа Гадаборшева, сидели рядом и слушали взволнованные речи выступающих. Осман тоже из Грозного, поэтому мы понимаем друг друга. При выходе из зала встретились с Русланом Аушевым. Со мной была Тамара Гантамирова, сейчас она работает ни ингушском телевидении главным режиссером.