Шрифт:
– Как ее фамилия, вы говорили? – тихо спросила Катя Должикова.
– Журакова Ираида. – Должиков растерянно оглядывался. – Вот черт, что тут у них творится?
– Сюда нельзя никому, в том числе и жильцам дома. – Путь к подъезду преградил мрачный патруль ППС.
– Что случилось? – спросил Должиков.
– Убийство. Женщину убили.
– Кто здесь старший? – Катя не намерена была отступать. – Мы из ГУВД области, вот наши удостоверения, мы тут по делу об убийстве, которое произошло на днях в Красногорске. Пожалуйста, пропустите, нам срочно нужно поговорить со старшим следственно-оперативной группы.
Патрульные молча изучили удостоверения, потом один повел их к подъезду мимо сгрудившихся у входа зевак, любопытных и перепуганных жильцов.
– Утром ее обнаружили, – донеслось до Кати. – Из семнадцатой квартиры… нет, не сын, сын-то у них в командировке, старик-отец, с собакой шел гулять, ну и… лифт не вызвался. Он пешком спустился, наткнулся прямо там, на первом этаже… Плохо с сердцем стало, «Скорая» увезла. Позвонить успел в шестую квартиру, они и вызвали… Такой ужас… чье сердце выдержит? Там ведь…
Вот тут коллеги из области приехали тоже по делу об убийстве, – патрульный приоткрыл железную дверь подъезда, поставленную на фиксатор.
Вышли двое оперативников. МУР, Петровка 38 – Катя сразу угадала, кто они и откуда. Она коротко и вместе с тем честно поделилась поводом, по которому они с Должиковым тут оказались: Красногорск, убийство Вероники Лукьяновой, поздравительная открытка с обратным адресом, свидетельница Ираида Журакова.
– Она мертва? Это ведь ее убили? – спросила Катя, уверенная, что МУР ей ответит «да, к сожалению, вы опоздали».
– Проходите. С нервами-то как, в порядке? – угрюмо бросил сотрудник МУРа.
В подъезде горел тусклый свет. Первое, что Катя увидела помимо людей в форме, прокурорских и судмедэкспертов, сгрудившихся у лифта, была женская сумка розового цвета – объемная, мягкая.
«Такую сумку я уже видела. Точно видела. У той, которая приехала вместе с… ждала в кофейне на углу, скучала, нервничала… белое платьишко-„ришелье“…
Катя замерла: ступени лестницы, ведущей к лифту, были сплошь в бурых потеках. Кровь была и на стене, и на почтовых ящиках. Голые женские ноги, обутые в босоножки, были тоже испачканы бурым, и одежда – юбка, нет платье – белого цвета… платье-«ришелье»…
Сумка, платье…
Катя вцепилась в руку Должикова, который тоже застыл, увидев ЭТО на площадке перед лифтом: тело без головы. Кровавый обрубок шеи, обмотанный толстой веревкой, почерневшей, слипшейся.
– Поднимайтесь по лестнице на второй этаж, – сказал один из муровцев. – Это не Журакова Ираида, у этой другая фамилия. Журакова, вы говорите, в 24-й квартире проживает, а эта из 16-й, мы установили. Она снимала в этом доме комнату в трехкомнатной квартире на пятом этаже, а 24-я квартира на восьмом. Жильцов никого из дома не выпускали с самого утра, так что там ваша свидетельница должна быть.
Они медленно поднимались по лестнице. Навстречу спускались двое экспертов и следователь прокуратуры.
– Коробку приготовьте! Быстро! – крикнул один из экспертов. – А то в таком виде ЭТО выносить нельзя.
В его руках был пластиковый пакет. А в нем…
– Черт… вот черт… что тут было?! – не выдержал Должиков – молодой, только что из отпуска старший лейтенант.
В пакете была женская голова. Отчлененная, оторванная, со спутанными светлыми волосами, крашеными когда-то краской «блонд» – когда-то… давно…
Голова в пластике проплыла мимо… Черты мертвого лица…
– Я видела потерпевшую. Это ее сумка, ее платье, это она, я ее узнала. – Катя НЕ УЗНАЛА своего голоса. – Я все вам расскажу. Только сначала мы должны встретиться с Жураковой. Как же это… кто мог с ней вот так… как ее убили?
– Видимо, сначала ее ударили сзади, оглушили. Потом… я, честно, такого никогда раньше не видел, что-то новенькое, – коллега из МУРа скривился, – в лифте привязали веревку, продели одним концом сквозь дырки-воздуховоды в кабине, затянули накрепко, а второй конец обмотали вокруг ее шеи. Когда кабину вызвали наверх, веревка потащила ее за собой. Насколько хватило и дальше. Механизм лифта мощный. Ей голову оторвало. Она по документам Вахина Лолита, двадцати двух лет, мы паспорт в ее сумке нашли. И карточку-пропуск, она в клубе «Мехико» работала. На восьмой этаж придется пешком подняться. Я при беседе с вашей свидетельницей поприсутствую, не возражаете?
Почти на всех верхних этажах были приоткрыты двери, соседи собирались группками, молча провожали взглядами, перешептывались, поверяя друг другу ужасные подробности ночного происшествия в подъезде.
Свидетельницу Журакову они встретили на площадке восьмого этажа жарко обсуждающей с соседкой – при распахнутой двери, в тапочках на босу ногу.
Журакова обернулась и…
Шелковый халат-кимоно…
Пухлые щеки…
Обесцвеченные волосы зачесаны кверху и наспех кое-как прихвачены заколкой со стразами…