74 Лучшая пока «маленькая монография» о Д. В. Айналове — насыщенный фактами очерк его архива: Анфертьева, 1995. Фонд в архиве РАН содержит массу неопубликованных подготовительных материалов, например, по истории катакомб и их изучению; по христианским древностям Иерусалима и Ближнего Востока. Многие из них снабжены собственными фиксационными материалами, не только фотографиями, но также рисунками и акварелями этого талантливейшего исследователя. Остро необходима разработка этого наследия, а также публикация свода его основных работ, рассеянных по малодоступным изданиям.

75 Лекции по археологии раннего христианства (включая Кавказ, Армению, Крым, Болгарию, Египет, Абиссинию, Сирию) и русского искусства (например, «Археология и история русского искусства до XVI века») читались в Казанском и Петербургском университетах. На первом этапе, в 1890—1900-х гг., Айналов вместе с Егором Кузьмичем Рединым изучал живопись Софии Киевской, опубликовав в 1890 г. пояснительный текст к трем выпускам рисунков Ф. Г. Солнцева; ряд работ по церковной археологии Киева; материалы по находкам христианских древностей в Херсонесе и Керчи.

76 В него входили такие выдающиеся молодые исследователи, как В. К. Мясоедов († 1916), Н. П. Сычев (репрессирован в советский период), Н. Л. Окунев (эмигрировал), К. В. Шероцкий (последние сведения относятся к 1917 г.), Л. A. Мацулевич (см. ниже); его учеником считался А. Н. Грабар, причисляют к ним и Н. Н. Пунина. (Анфертьева, 1995).

77 «У идеологов Октябрьской революции во всяком случае не было оснований проявлять особенное внимание к этой отрасли знаний», писалось в одной из таких «оценочных» статей. (Лозовик, 1928. Цит. по: Анфертьева, 1995).

78 На Конгресс византинистов 1927 г. в Белграде ученые из России уже не смогли приехать, хотя их работы, например, доклад Д. В. Айналова, были опубликованы в материалах конгресса. Русскую науку в Европе и Америке представляли, особенно в 1920-1950-х гг., в большей степени ученые-эмигранты (Н. П. Кондаков, А. А. Васильев, М. И. Ростовцев, А. Н. Грабар и другие).

79 Некоторое время продолжала занятия Византино-русская комиссия. Последний небольшой том «старого» «Византийского временника» за весь послереволюционный период как бы демонстрировал постепенное завершение исследований (1928). Участие в томе Пражского семинара Н. П. Кондакова, посвященном Я. И. Смирнову (1928), усугубило провинности советских византинистов в глазах новой научной администрации.

80 До этого он успел организовать одну из первых в мире выставок византийского, разумеется, прежде всего церковного, искусства, где были соединены материалы коптского Египта, Константинополя и Прикамья («Византия и эпоха великого переселения народов», ГЭ, 1927). Он изучал воздействие Византии на древности «варваров» V–VII вв., проблемы формирования и развития стилей, отметим исследование мозаичных полов храма в Пицунде в 1950-х гг. (Мацулевич, 1923; Мацулевич, 1956; Мацулевич, 1961; о нем: Банк, 1960; Залесская, 1991а).

81 Так, правка, произведенная самим Д. В. Айналовым по списку названий его работ поразительно напоминает эпизод «Театрального романа» Булгакова, где издатель просит автора вычеркнуть «всего два слова». В «Полном списке научных трудов» Айналов вычеркивает фрагменты фраз: «древнехристианский», «Голгофа и крест»; «на памятниках христианского искусства»; «из жизни Богородицы»; «древняя крещальня»; «иконы»; «Исповедание веры»; «церковные предметы и украшения»; «святой»; «жертвоприношение Исаака»; «христианский Восток»; заменяет, например, «две каменные новгородские иконки» на «два резных камня» и т. п. См.: Анфертьева, 1995.

82 К его материалам по церкви Успения Богородицы в Никее, сейчас разрушенной, обращаются как к единственному источнику по сей день. (Шмит, 1906. Клуге, 1906; Schmit, 1927; Смирнов, 1915а).

83 Принимал активное участие в создании церковно-археологических структур в Харькове; после революции пытался организовать изучение памятников Киева, создать там Реставрационную и Археологическую комиссию, одновременно много работая над созданием теории истории искусства, проблемами обучения, теорией музеев.

84 Как «немецкий шпион» он был выслан в Акмолинск, позже пытался работать в музее Ташкента, но повторный арест (1937) привел к его окончательному исчезновению. Вместе с ним погиб и его сын, о чем отец, к счастью, так и не узнал.

85 Упомянем о серии статей Н. И. Брунова, написанных в несколько «фундаменталистском» духе, о выходе работ А. Л. Якобсона и многих других. Показательно последовавшее создание И. Э. Грабарем и В. Н. Лазаревым Сектора древнерусского искусства в Институте искусствознания, во главе которого на долгие годы станет затем О. И. Подобедова.