Рис. 7. «Россия» после боя. В правом нижнем углу -задняя стенка полубака после пожара.

В общей сложности «Россия» получила не менее 30-35 попаданий 203 и 152-мм снарядами, «Громобой» приблизительно столько же нли немного меньше. Так как фугасные снаряды взрывались и о воду, то прн близких недолетах крупные осколки нх поражали борт довольно значительно. При подсчете, по приходе во Владивосток прямых попаданий снарядов некоторые из меньших по размерам пробони нельзя было с достоверностью отнести к тому илн другому виду поражения.

Пятичасовой, почти непрерывный, сопровождаемый лишь несколькими периодами ослабления огня, бой повлек за собой значительные потерн в личном составе обоих русских крейсеров. На «Росснн» было 48 убитых и умерших от ран и 165 раненых, на «Громобое»- убитых и умерших от ран 91, раненых 182 человека.

Неожиданным оказалось, что на более новом и лучше бронированном «Громобое» жертв было значительно больше, чем и «Росснн». Объяснение этому следует искать в преступном распоряжении командования этим крейсером, державшим у мелких орудий на верхней палубе

орудийную команду в то время, когда пушки эти из-за больших дистанций не стреляли. Более того, бессмысленные потери людей у этих пушек заменялись новыми пополнениями и вели к новым и новым жертвам.

Это привело к тому, что из общего числа убитых (около 90 человек) на «Громобое» около 80% жертв пришлось на людей, размещенных по боевой тревоге на верхней палубе, полубаке, мостиках и боевом марсе, [292] и только 20% в подпалубных помещениях. Особенно показательно, что у орудийного расчета двенадцати 152-мм орудий батарейной палубы, расположенных в бронированных казематах, убит был лишь один и ранено только одиннадцать человек.

Второе обстоятельство, способствовавшее большому числу потерь на «Громобое», – была значительная смертность (16 человек) после боя. В бою на этом крейсере был поврежден рефрижиратор и отсутствие льда для раненых в течение первого дня после боя, при стоявшей исключительно жаркой погоде, привело к увеличению смертности (на «России» после боя от ран умерло лишь трое). Лишь на второй день после боя усилиями машинного персонала удалось на «Громобое» восстановить работу одной ледоделательной машины которая начала давать сначала холодную воду, а затем и лед.

Моральное действие фугасных снарядов на необстрелянный личный состав владивостокских крейсеров было вначале также весьма сильным.

«Трудно небывалому в современном морском бою человеку, – пишет Иессен, – представить себе беспрерывный адский шум, производившийся на крейсере японскими снарядами в продолжение всего 5-часового боя. В особенности же он был силен в последний 2-часовой период: это был постоянный вой, рев, гул, стон, свист и шипение от перелетов, недолетов, попаданий и осколков».

Однако, несмотря на потери, исключительную тяжесть столь продолжительного артиллерийского боя и несмотря на то, что бой начался с рассветом и люди заняли свои боевые посты прямо со сна, не успев ни перекусить, ни выпить чаю, несмотря на тягостную жару, на отсутствие положительных впечатлений от плохо или вовсе не наблюдавшихся из-за дальности расстояний и неудачного освещении (против солнца) повреждений на кораблях противника, ряд бесспорных документов говорит о высокой доблести моряков русских владивостокских крейсеров, сражавшихся против значительно превосходящих их по силе японских крейсеров.

Характерно, что последний отход русских крейсеров от «Рюрика» вызвал многочисленные обращения рядовых бойцов к своим начальникам, в которых ясно сквозила забота о том, чтобы не покидать своего, получившего аварию, товарища.

«Куда мы идем и не бросили ли «Рюрика»? – беспокойно требовали ответа эти измученные и израненные люди.

«Приходилось, скрепя сердце, отвечать, что мы отвлекаем неприятеля, чтобы дать возможность «Рюрику» исправить свои повреждения и итти на север. Но, в сущности, этому мало кто верил». [293]

В отношении физического утомления особенно тяжело доставалось машинной и кочегарной командам. Сильная жара, отвратительный воздух вследствие того, что вентиляторы засасывали в кочегарки дым от пожаров, и газы от разрывов, отсутствие питьевой воды (за ней приходилось бегать в батарейную палубу), плохие качества угля (хотя и «кардифа») – все это создавало тяжелую обстановку в кочегарках. [294]