Насколько позволили обстоятельства, в кают-компании после заутрени все же устроили кое-какое скудное разговение. На другой день были спущены катера и кают-компании обменивались между собой визитами и поздравлениями. А 18-го апреля началось движение вперед.

С рассветом разбросанные корабли подтянулись в колонну, транспорты заняли свои места, и ровно в 8 часов утра с подъемом флага мы тронулись к выходу из Индийского океана, столь милостиво относившегося к нам за весь долгий переход. Еще с ухода из Либавы на “Ушакове”, как и на прочих судах отряда был заведен порядок ежедневного полного приготовления броненосца к отражению минных атак. И где бы мы не находились, у берегов ли или же среди океанского простора, все равно за полчаса до захода солнца билась неизбежная "дробь-атака", все переборки задраивались, башни поворачивались на траверзы, а остальные пушки ставились в должных направлениях, причем один борт назначался дежурным.

Теперь же с приближением к Малаккскому проливу все предосторожности усилили, и ни один огонек, ни один забытый иллюминатор не выдавал даже на близком расстоянии мерно движущейся во тьме длинной линии броненосцев и транспортов. Около полуночи мы проходили мимо Пуловея. Ночь была захватывающая по своей красоте, тихая, темная, а на небе, засыпанном звездами, сверкал чуждый нам Южный крест. Справа мелькали огоньки маяков, и то появлялись, то снова исчезали еле приметные светлые точки береговых огней… И вдруг с берега пахнуло сильным ароматом цветов и каких-то пряных растений…

В кают-компании. "За победу"

Слабый ветерок порывом донес до нас этот одурманивающий аромат и быстро пронес его дальше, но, помню, долго стоял я словно очарованный, и обыкновенно тяжелая вахта “собачка” на этот раз не доставляла ничего, кроме наслаждения.

Около трех часов из-за Пуловея показался какой-то большой, по всему борту ярко освещенный пароход. Он лег с нами одним курсом, затем обогнал и как-то странно, в один миг исчезли все его яркие огни, и когца через час рассвело, то его и следа не оказалось. Плавание Малаккским проливом было очень интересно, благодаря живописным его берегам. Сначала пролив очень широк, но постепенно сужается, так что путь лежит между хорошо видимыми зелеными берегами* Особенно красив левый берег Малакки, весь покрытый густыми чащами пальм и других тропических растений, доходящих местами до самой воды. После целого месяца пребывания в открытом океане картины зеленых зарослей в высшей степени приятно ласкали плаза.

Ночью на 20 апреля нас застигла страшной силы тропическая гроза, которой разразилась наконец масса туч, каждый вечер собиравшихся с заходом солнца на горизонте и расходившихся к рассвету, несмотря на прорезывающие их по ночам гигантские молнии. Но в эту ночь небо не поскупилось и окатило нас таким ливнем, что все наши кильватерные огни моментально скрылись из виду, и мы чуть друг друга не растеряли.

А эти кильватерные огни помещались в коробках с такой узкой прорезью, что стоило впереди идущему судну рыскнуть в сторону на 30 градусов от курса, как огни его тотчас же скрывались от идущего сзади.

И много напряженных минут пришлось из-за этого вынести вахтенным начальникам "Ушакова", так как на идущем впереди броненосце управление во время похода было неудовлетворительное, и Миклуха постоянно сражался с "тамошней публикой", разнося ее при помощи своего излюбленного огромного рупора-мегафона.

Три дня шли мы Малаккским проливом и в ночь на 21 апреля должны были миновать наиболее интересное и важное место, а именно проскочить мимо Сингапура. Как сейчас помню этот наш полный интереса и оригинальности прорыв. Ночь была хотя и звездная, но очень теплая, ветер дул прямо в лицо. Во втором часу ночи один за другим стали открываться огоньки пригорода Сингапура, и пока лишь яркое светлое зарево показывало место еще невидимого, но освещенного города.

Корабли подтянулись ближе друг к другу, дан был одиннадцатиузловой ход, и в абсолютной темноте, с потушенными верхними кильватерными огнями, руководствуясь лишь еле приметными нижними, бесшумно скользили по черной гаади воды их черные силуэты, оставляя лишь змеившийся за кормой фосфорический след. Но вот обогнули поворотный бакан, и слева показался весь блистающий, залитый яркими огнями Сингапур, а с обеих сторон мигали огоньки стоявших на рейде судов.

Если бы в это время кто-нибудь осветил нас лучом прожектора, то, вероятно, получилась бы чрезвычайно эффектная картина четырех броненосцев ("Мономах" шел в это время позади линии транспортов), идущих в полной боевой готовности, с длинными, торчащими за бортами пушками, повернутыми на траверзы башен.

Нас было так плохо видно даже на самом близком расстоянии, что одна большая джонка с огромным чернеющим парусом промелькнула у самого борта и, кажется, чуть не послужила причиной повторения Гулльского инцидента в сингапурских водах. По крайней мере я слышал, что на одном из кораблей по ней сделали выстрел, и лишь счастливая осечка спасла на этот раз от нового "инцидента".Но никто нас не осветил, и мы беспрепятственно продолжали свой путь в полной готовности натолкнуться на всякий неожиданный сюрприз со стороны японцев тотчас же по выходе из безопасных территориальных вод пролива. Около семи часов утра к отраду приблизился маленький колониальный голландский крейсерок и, став на правом траверзе "Николая", пошел рядом с нами.

Вскоре после подъема флага адмирал сигналом приказал провести учение ’’изготовление корабля к бою”, и в это же самое время слева (к северу) от нашего курса показались дымки, а затем три друг за другом идущих рангоута. Мы, конечно, решили, что это поджидающие нас японцы, и через пять минут изготовились к бою вплоть до раздачи индивидуальных перевязочных пакетов.

Помню, какое хорошее и бодрое настроение было тогда как у офицеров, так и у команды. Нечего и говорить, что все наличные трубы и бинокли были направлены на приближающиеся корабли, и скоро в дальномер, дающий большое увеличение, разобрали силуэт большого трехтрубного крейсера, идущего впереди. Расстояние в этот момент до него было около 10 миль, и состояние напряженного ожидания царило на всем отряде. Но вот мы сблизились, и оказывается, что предполагаемые враги идут не на нас, а держат курс в Сингапур. Затем становится видно, что флаг на крейсере не японский, а итальянский, а следующие за ним суда не военные, а просто 01ромный рангоутный пароход "Messaged Maritime”, а позади него обыкновенный купец. Итак, наша первая тревога оказалась ложной. Пробили отбой, и на броненосце все приняло свой обычный вид. И помнится, что на наших лицах в это время было написано выражение какого-то разочарования.