Шрифт:
* * *
Коль туда, куда стремлюсь, я направлю полет,- Так за дело я возьмусь, что тоска запоет! Сильных мира я бегу, словно зимних ночей, Жду от солнца одного лучезарных щедрот. Благородства не ищи у надменных владык: Прежде чем откроют дверь, жизнь бесследно пройдет. Пусть же сгинет эта жизнь – умерщвляющий ад! Славь, певец, другую жизнь – услаждающий сот! Пожелай, мой соловей, чтоб земля наконец Стала садом, где твой дух к нежной розе придет! Здесь упорство с торжеством в давней дружбе живут: Кто упорство впустит в дом – торжество призовет. Мудрено ли, что всегда беззаботен Хафиз: Вольный странник на земле не страшится тягот! * * *
Уйди, аскет! Не обольщай меня, аскет! Ах, что мне святости твои и твой скелет! Пыланье роз, пыланье роз меня пьянит. Увы, не вечен аромат и нежный цвет! Приди же, милая моя! Свою любовь В твои я косы заплету среди бесед. Тюльпаном чаша предо мной полна вина: Оно как плавленый рубин! Оно – рассвет! Прекрасней трезвости, друзья, веселый хмель,- О виночерпий, окропи ты наш обед! А ты, о суфий, обходи мой грешный дом - От воздержанья воздержусь я: дал обет! Увы, прошла моя весна… Прошла весна… Я это чувствую по тысяче примет. Но не в раскаянье спасение для нас. Не станет суфием Хафиз на склоне лет. * * *
Ты не шли упреков в буйстве в гульбищах не новичку, Ведь его грехов не впишут, праведник, тебе в строку. Будь самим собой, что сеял – то и жни, не следуй мне Я тебя в свои молитвы и грехи пе вовлеку. Ведь любовь живет в мечетях, и живет она в церквах. Нужен друг святоше, нужен вольному весельчаку. Не один с порога дома благочестия я пал, И Адам не добыл рая на земном своему веку. Коль, Хафиз, пригубишь кубок в Судный день – из кабачка Мигом в рай ты будешь поднят, хоть был мил и кабачку. * * *
Я вышел на заре, чтоб роз нарвать в саду, И трелей соловья услышал череду; Несчастный, как и я, любовью к розе болен, И на лужайке он оплакивал беду. По той лужайке я прогуливался часто; На розу я смотрю, на соловья и жду; С шипом она дружит, но так же неразлучен С любовью соловей,- все в том же он бреду! Стенанья соловья мне в сердце болью пали, И утешенья сам себе я не найду… Так много роз цветет, но кто сорвать их может, Не испытав шипов опасную вражду? Хафиз, надежду брось на счастье в этом мире: Нет блага в нем, и все нам к скорби и вреду! * * *
Лекарю часто нес я моленья,- Все ж он скитальцу не дал исцеленья. Вымолви розе, колющей пташку: «Как не стыдишься ты преступленья!» Другу поведай тайную муку Иль в исцеленье жди промедленья. С ликом влюбленного лику любимой Сблизиться, боже, дай повеленья! Боже! Над яством лакомым, близким Буду ль я вечно ждать утоленья? В мир не неслись бы вопли Хафиза, Если б он старцев чтил наставленья. РУБАИ
Твой лик блистал, как солнце, лишь для нас. Твой переулок был нам в поздний час Пристанищем. И пусть все крепко спали, Воистину мы не сомкнули глаз. * * *
Фиал вина мне нацеди, приди! От стража злобного уйди, приди! Врага не слушай! Внемли зову мысли И песни у меня в груди! – Приди! * * *
Ты лицом нежна, станом, как кипарис, стройна. Можешь в зеркало солнца смотреться лишь ты одна! …Я ей шаль подарил. И, смеясь, сказала она: «Назначаю свиданье тебе в видениях сна». * * *
Что ни день, то новое бремя – на сердце мое. Что ни день, то новое горе – вдали от нее. Мне судьба говорит: «Много дел других у меня! Что мне слезы твои? Что, Хафиз, мне томленье твое?» * * *
О луна! Ты у солнца взяла свой блеск и свет. На виске твоем бьется Ковсар… О весна и цвет! Ты повергла меня в эту ямочку на подбородке, Как в зиндан, и оттоль – из-под амбры – мне выхода нет. * * *
Спать я лягу в мученьях, усну в крови. В лоне горя усну, не в лоне любви. А не веришь, ко мне хоть во сне сойди! Хоть во сне моей скорби вниманье яви!