— Привет.

Рэм вошёл и, прежде чем я успела хоть что-то сказать, обнял меня и поцеловал в губы. Это было крайне несвоевременно, и я попыталась вырваться, но он держал крепко.

— До прихода принца есть ещё немного времени, и, я думаю, нам следует использовать его, дабы отрепетировать то, чем вы займётесь, — самодовольно произнёс он.

И выпустил меня из объятий, но лишь для того, чтобы скинуть камзол и начать расстёгивать рубашку.

— Что ты себе позволяешь? — воскликнула я, ещё не совсем понимая, что происходит.

— Всё, что положено принцу, перепадает и миньону, — ухмыльнулся Рэм, скидывая рубашку и демонстрируя мне свой обнажённый торс. — Это непреложный закон двора. Ты разве не знала?

Он стянул с меня шаль, поцеловал в оголившееся плечо и, скользнув рукой между лопатками, запустил её под платье.

— Мы не одни, — сумела я шепнуть ему в этот момент.

— Знаю, — лаконично ответил Рэм.

В этот момент у меня отлегло от сердца. Ну что ж, играть, так играть.

— Мне нет никакого дела до ваших законов, — заявила я, пытаясь высвободиться.

— Напрасно, дорогая, очень напрасно! — заявил Рэм, удерживая меня в своих объятиях и принимаясь покрывать мою шею и лицо поцелуями.

При этом его взгляд ненавязчиво скользил по комнате, на долю секунды задержавшись то на чуть качнувшейся гардине, то на ширме.

— Сегодня ты сделаешь мне то, на что не согласилась в прошлый раз, — нагло заявил он.

— Даже и не подумаю! Я не такая.

— Все вы такие, если как следует надавить, — возразил он, укладывая меня прямо на ковёр.

На этот раз качнулась не только гардина, но и ширма. Устроенный нами спектакль определённо имел успех.

Рэм склонился надо мной, и я поняла, что он прикрывает меня от злоумышленников собственным телом.

— Может вернуться мой муж, — выдвинула новый аргумент я.

— Пускай возвращается, — ответил Рэм. — Выдадим ему орден за заслуги перед королевством. Он останется доволен.

А потом послышался резкий шум со стороны окна. Рэм прижал меня к полу, надавив своим весом. Я ничего не видела, кроме его плеча и куска потолка, но услышала несколько выстрелов, а затем — звон стали. Где-то разбилось стекло. И, кажется, кто-то опрокинул стул или кресло.

После того, как выстрелы стихли, Рэм приподнял голову, а затем шепнул мне: 'Беги за дверь!' и вскочил на ноги. Он помог мне встать, и я действительно отскочила ближе к двери, но даже не думала покидать комнату.

В этом не было необходимости. Даже Рэм, подхвативший с пола шпагу (и весьма впечатляюще смотревшийся с оружием и обнажённым торсом), увидел, что здесь справляются и без него, а потому вступать в бой не стал. Я насчитала пятерых гвардейцев, явно пробравшихся в комнату через окно. Помимо недавнего шума об этом свидетельствовала и покорёженная оконная рама, и сорванная гардина, и покачивающаяся снаружи верёвка: похоже, как минимум некоторые из гвардейцев спустились по ней с третьего этажа.

Один гвардеец отступил, прижимая руку к простреленному плечу, но и способных сражаться злоумышленников осталось только двое: Альфред был ранен в правый бок. Сражение ещё продолжалось, но обещало быть коротким. Четверо против двоих — не самый удачный расклад для последних, а тут в комнату стали вбегать новые гвардейцы, на этот раз через дверь. Минута, максимум полторы — и сдавшиеся братья были повязаны.

— Лекаря! — распорядился Рэм, склонившись над раненным гвардейцем.

В сторону Альфреда он лишний раз даже не посмотрел.

Потом распрямился и окинул взглядом комнату.

— Отлично сработали!

Он обращался ко всем гвардейцам, но ответил за них капитан:

— Рады стараться! Что теперь делать с этими?

Губы подхватившего с пола рубашку Рэма скривились в нехорошей улыбке.

— Отведите их к кардиналу. Нехорошо заставлять его преосвященство долго ждать.

Накинув рубашку, он стал застёгивать пуговицы.

— В кабинет? — уточнил капитан.

Улыбка Рэма стала ещё более нехорошей.

— Зачем же в кабинет? — удивился он. — Это не те люди, которых следует принимать в кабинете. Его высокопреосвященство ждёт их внизу.

Последнего слова явно оказалось достаточно, чтобы капитан и другие гвардейцы всё поняли. Дополнительных вопросов не было, так что всех троих быстро вывели из спальни. Последним шёл раненый, его поддерживал ещё один гвардеец.

Я окинула взглядом опустевшую комнату. На полу валялись осколки, отбившиеся от фарфоровой музыкальной шкатулки. Гардина порвана в двух местах, к тому же на ней отчётливо видны серые следы мужских сапог. Стол сдвинут с места, один стул перевёрнут. Впрочем, я отмечала всё это без эмоций, просто из привычки к наблюдательности. Такие мелочи, как устроенный в спальне беспорядок, всерьёз обеспокоить меня сейчас точно не могли.