Сосредотачиваясь, он потер виски ладонями.

«Первый звонок – это был чей-то доклад. – Вадим начал очень осторожно, чтобы не растерять мелочи, вытаскивать из глубин памяти подробности той встречи. – О чем говорил собеседник Алексея, он, естественно, слышать не мог. Камил-Верблюд, выслушав, похвалил его и приказал, чтобы тот отправлялся... отправлял груз на брандвахту... нет – на базу, которая находится на ней или рядом с ней – точно не помню. Если прошло определение „груз“, несмотря на то, что речь шла о людях, по всему выходит, здесь завязаны деловые отношения. Примем этот пункт к сведению. Потом он объяснял, что дебаркадер двухэтажный, а брандвахта одноэтажная. И что же из этого следует? Да ничего особенного. Имеем в наличии не более чем однокоренные слова: брандвахта – вахта. Последнее упомянула Иринка в разговоре с матерью. Могла она сократить полное наименование плавучей пристанки? Вполне. Однако могла иметь в виду и что-то другое. Очередной спорный пункт. Алексей тогда произнес какое-то горско-татарское имя: Шамиль? Равиль? Камиль? – примерно такое. Это пойдет к сведению, но не более. Еще было сказано что-то важное...» – Вадим яростно наморщил лоб, пытаясь вспомнить это «что-то».

«Алексей произнес слово „малая“ с ударением на втором слоге, и оно должно означать „маленькая“ или проще – „ребенок“, „девочка“. И он упоминал про отца? Нет, не отца, а папашу. Точно, именно папашу! А в какой связи? Что вообще из всего этого следует? Что примерно в то время, когда адвокат Привалов с похищенной им дочерью должен был прибыть во Всеволжск, неизвестные „папаша с малой“ под кодовым названием „груз“ отправлялись Лешей-Камилом на неведомую брандвахту. Данный факт интересен, однако пока ничего не доказывает. Но ведь было и продолжение – еще один телефонный разговор».

Вадим, собираясь с мыслями, прикрыл глаза.

«Алексей извинился передо мной, сказав, что дело срочное, и стал набирать номер, причем набирал довольно долго – не обычные шесть-семь цифр, а поболее, – это он запомнил точно. – Можно сделать вывод, что звонок состоялся по межгороду, хотя и у мобильников бывают длинные федеральные номера. А теперь самое главное! Верблюд назвал своего собеседника Борисом Глебовичем. И данный факт отложился в памяти Вадима именно в контексте все тех же пресловутых князей. Только в те минуты он не акцентировал на этом внимание, а просто сработало подсознание, „княжеское“ сочетание записалось в подкорку. Вот потому-то и возник дискомфорт при появлении досье на президента „Армады“. Но тогда еще не было информации о местонахождении дочки Надежды, а сейчас она всплыла, и все связалось. Связалось ли? А может, все-таки это цепь случайных совпадений? Мало ли на свете „Борисов Глебовичей“? Да не так уж и много. Ладно, записываем и данный эпизод и следуем дальше. Алексей как бы оправдывался перед собеседником, что потревожил его: „Вы же сами учили... Это все же ваши люди...“ И кто эти люди? Думай! Вспоминай, идиот склерозный!»

Вадим едва не дрожал от волнения. Азарт, близкий к охотничьему, буквально захлестнул его. Он ощущал всеми органами чувств, всеми нервными окончаниями, что зверь, не сворачивая, не петляя, идет на номер и вот-вот станет слышно его тяжелое дыхание.

«Просил об услуге человек Бориса Глебовича. Как его имя? Оно тогда было произнесено. Кто же мог просить? Привалов? Стригун? Господи, как же все просто! – Вадим, сдерживая досаду, покачал головой. – Ростислав... Точно! Вспомнил! Верблюд тогда сказал: „Ростислав просил“. Вот он, последний „штрих к портрету“. Хотя Стригун упомянут без отчества, но такую связку, как Борис Глебович и Ростислав, обнаружить в многообразии имен все же не так просто, тем паче что и других „штрихов“ накладывается на картинку более чем густо».

Какое-то странное чувство спокойствия опустилось на Вадима после этого открытия. Он поднял сжатую в кулак руку и, улыбаясь, постучал костяшками себе по лбу.

«А ведь в своих „мемуарах“ Верблюд упоминал о человеке, бывшем спецназовце-афганце, учившем его, несмышленыша, уму-разуму на зоне в Мордовлаге. И срок „учителя“ – десять лет – соответствует наказанию Хладовского. Теперь уже можно не сомневаться, что Леша разговаривал именно с Борисом Глебовичем Хладовским и ни с кем иным. Вот, похоже, и открылся ларчик. За двое с лишним суток столько пришлось перелопатить, такие силы привлечь, нервов попортить, но результат налицо. И самое досадное, а еще более – увлекательное, что ходило-то оно рядом, тыкалось влажным носом в ладонь, а ухватить было невозможно, хоть убейся».

Вадим еще раз прогнал в голове свои догадки и соображения. Все сходилось и укладывалось в четкую схему. И это было более чем удивительно. Самым диким и причудливым образом переплелись пути-дороги разных людей и в первую очередь его самого и Алексея Свиридова, ныне именовавшегося Камилом, которого он когда-то считал своим другом. Кто бы мог подумать, что судьба так жестоко разведет их в разные стороны, а через много лет столкнет, заставит выяснить отношения и приготовит решение труднейшего уравнения, составленного из осколков затаенной злости, зависти и детских обид. А что оно будет решено – в этом Вадим почему-то не сомневался. И производные возьмутся, и интегралы просуммируются, и ответ будет единственно верным.

Впереди, на стене пилотской кабины, загорелось тусклое желтое табло, призывающее пристегнуться ремнями и не курить. Бортпроводница, одарившая сразу после взлета в Москве немногочисленных пассажиров минералкой и леденцами и продремавшая весь полет в последнем ряду кресел салона, встрепенулась и продефилировала к летчикам. Возвратившись через пару минут в салон, она с застывшей стандартной улыбкой объявила, что их «Як-42», следующий рейсом Москва – Всеволжск, в строгом соответствии с расписанием прибывает в аэропорт вышеупомянутого славного города, вольно раскинувшегося на берегах великой русской реки. Проснувшийся от глухих переливов громкоговорящей связи Самсон потянулся, и так, что немногие еще почивающие пассажиры проснулись, а бодрствующие вздрогнули и стали в испуге оглядываться, мощно, с пафосом «горлана-главаря», продекламировал:

В отпуск, в гости и на работу

Летайте самолетами Аэрофлота.

Из Пензы в Уфу и Саранск

Не летайте самолетами Аэрофранс.

Услышав стишок, подошедшая проверить ремни бортпроводница сменила казенную улыбку на более живую. Скользнув глазами по троице, остановилась на Докторе. Вадим, по привычке ожидавший услышать инсинуации Андрея, обращенные к явно не худшему образцу лучшей половины человечества, с удивлением не уловил ни малейшего интереса товарища к девушке. То же самое поняла и бортпроводница. Поскучнев и вернув трафаретно-приветливое выражение лица, она двинулась далее по проходу.