Шрифт:
– И что дальше?
– Дальше – прекрасно. Прошло три дня, и вот вчера он позвонил мне и сказал, что уже провел нужные беседы, в результате чего ему предложили написать какую-то записку… э, как это у вас называется? – докладная, правильно? Да, написать, обосновать свое мнение. Этим он теперь и занят. А какое решение будет принято и когда, он не знает. Думает, что в течение недели руководство определится в стратегическом решении… Ну, как ты понимаешь, он говорил не напрямую, ничего и никого конкретно не называл, но смысл я понял. Понял, что надо подождать неделю. А пока… пока я сразу же передал информацию в Рим и вот встретился с тобой. Всё, Петр.
Петр покивал, улыбнулся:
– Ну хотя я всегда рад встречам с тобой, но вообще-то, если о деле, то со мной-то зачем?
– Первое – просто так, по-дружески, ведь давно не виделись. Ты ведь в Италии был, я знаю. И что, как?
– Главное, я там был на футболе, причем целых два раза! Ага, на Сан-Сиро, на матчах «Милана». Грандиозное впечатление!
– Здорово, молодец! Ты – истинный болельщик, хотя и за «Милан».
– Это лучше, чем болеть за «Рому», уж поверь… Ну, хорошо, я понял: ты хотел со мной увидеться просто по-дружески. Но это, как ты сказал, первое. А второе? То есть главное?
Алик даже скривился:
– Зачем ты так? Разве мы не друзья? Ну дело делом, но все-таки.
– Прости, я немного не в своей тарелке, как у нас говорят, то есть немного не в себе. Разведка, тайны, детектив какой-то! Прямо как у твоей Ренаты.
При упоминании имени невесты Алик почти просиял:
– Рената и детективы, это да. Вот обвенчается, будем жить в Кальяри, приглашу тебя в гости. Но это через год, а то и через два, когда обзаведемся своим домом.
– Спасибо, спасибо, это прекрасно, никогда не был на Сардинии. Говорят, там красота?
– Вся Италия красота, но Сардиния – это нечто особенное.
– Понял, еще раз спасибо за приглашение. Так что второе?
– А, да. Второе – это синьор Альберто. Когда я разговаривал с ним по телефону, он просил передать тебе следующее. Три пункта, я запомнил. Первое – про твой «Милан». Сказал, скажи синьору Пьетро, что билеты на любой матч «Милана» у него будут непременно, пусть не беспокоится, на любой матч, повторил еще раз. Теперь пункт второй: помнит ли Пьетро про три заповеди? Какие это заповеди, не сказал – сказал только, что Пьетро знает, о чем речь. И наконец, пункт третий. Скажи ему, сказал, что возлюбленная Данте чувствует себя прекрасно и вообще с ней всё хорошо… Вот такая шифровка, Петр, чертовщина какая-то, но ты понял, о чем речь?
Отчего-то забилось сердце. Ну как это – отчего? Намекнули на Биче, вот и очнулось сердце.
– Понял, еще как понял, – проговорил глухо. – Давай выпьем.
Но дотошный Алик решил уточнить:
– По всем трем пунктам понял?
– По всем. Будешь общаться с синьором Альберто, передай ему «спасибо». Твое здоровье, дорогой болельщик «Ромы»!
Когда на следующий день Петр увидел на экране ноутбука, что есть письмо от Биче, то, еще не открыв его, вспомнил переданные ему слова синьора Альберто: «Возлюбленная Данте чувствует себя прекрасно, и вообще с ней всё хорошо». А потом, уже прочтя письмо, в потоке мыслей возникла и такая: «Интересно, этот разведчик знает? Или просто совпадение?»
А сообщение было следующим:
«Дорогой Петр! Случилось то, что и должно было случиться. Я беременна. Еще недели три назад заподозрила, а сегодня мне это подтвердили. Я рада, а ты имеешь право на всё: на позитив, негатив или на «всё равно». Но я за позитив. А еще мне приятно, что, в отличие от прошлого раза (то есть первой беременности), я сразу сообщаю отцу ребенка о таком факте. Ответь мне.
Мои дети в порядке: у Джино успехи на фортепиано, а Джузеппе вообще превосходит всякие ожидания, он просто юный супер за роялем! А я? Я играю в концертах с оркестром, и моя маленькая поющая девочка флейта-пикколо очень хороша. Я не бахвалюсь, я знаю, что это так.
Как ты живешь? Что твои мама и папа? Привет им, кстати. И напиши мне наконец, дьявол, а то несколько дней тебя нет на моей почте. Разлюбил, что ли? Ну и ладно, я найду себе другого, за мной не станет при моих-то данных. Ах да, теперь живот будет расти, дьявол опять же!
Твоя беременная подружка Беатриче Робинсон из Милана в Ломбардии, Италия».
Он тут же ответил:
«Моя беременная подружка из Милана в Ломбардии как была стервой (cagna – правильно?), так и остается. Поэтому мне, счастливому, тоже ничего не остается, как спросить: «Сagna, и от кого же ты incinta?» (Правильно я помню это слово? Если нет, то другой вариант: «От кого твоя gravidanza?») В общем, с кем ты так неосмотрительно переспала? (Теперь я понятно выражаюсь?)
А в общем, можешь не отвечать на сакраментальный вопрос, потому что я догадываюсь, кто этот половозрелый мужчина сорока трех лет, из Москвы, Россия. Он знаешь какой? Он любит своих подружек и не забывает их, тем более если они оказались в бедственном положении. И более того, как джентльмен, он должен жениться. Поэтому, что ж, предлагаю вам руку и сердце, беременная синьорита!
Ладно я, но мама и папа обрадуются, это точно. Они тебя почему-то полюбили и говорят, что именно тебя мне не хватало. И это при том, что видели тебя всего несколько часов и потому не догадываются, какая ты сagna. Конечно, им проще: они в стороне, а страдать буду я.
И еще, если уже серьезно. Ты упомянула об успехах мальчиков. И вот что я хочу тебе сказать. Мне теперь жутко не хватает музыки, живой музыки, а не той, которую можно слушать на дисках или компьютере. И знаешь, с чего это началось? С чего и с кого? С Леньяго и Джузеппе. Я приехал к дедушке Антонио, но он как раз ушел на почту и в доме был только Джузеппе, который разучивал на клавесине какое-то аллегро юного Моцарта. Я сел рядом и слушал. И вот с той его игры, с того самого аллегро… Короче говоря, что-то во мне перевернулось или, не знаю, открылось. И, прекрасно помню, я тогда подумал: такую музыку играть бы по утрам. Чтобы, проснувшись, слышать это самое клавесинное аллегро юного Моцарта, и чтобы так начинался день, и чтобы так было всю жизнь, и тогда ничего плохого или страшного никогда не случится. Вот так я подумал тогда, я, бывший романтик, человек со странной биографией и темными делами, безразличный ко многому и многим.
Ну ладно, это лирика, а теперь к делу. Какие планы?
Твой Петя».
Через час, уже в полночь (хотя в Милане было только десять вечера), пришло новое послание:
«Петя, что за глупый вопрос про какие планы? Ясно какие: носить беременность и рожать. Даст Господь, это будет где-то в июне. Поэтому мое дело – делать это дело.
А за твой пассаж о музыке и предложение обвенчаться с беременной девушкой – спасибо, тронута. Принимаю твою руку и твое сердце. И кое-что еще, это меня тоже впечатлило.
И всё мы сделаем, даст Бог. Не строй лишних проблем. Мы вместе, а остальное приложится.
Мама и папа прав: тебе меня не хватало целых сорок три года (минус детство, конечно, – короче, с тех пор, как ты стал половозрелым).
Целую тебя. Биче».