Петр онемел, но вскоре нашелся:

– Штатным сотрудником разведки – то есть агентом?

– А хоть так, какая разница? Слова, слова, игра в слова!

– Игра?.. Ну, если так… тогда вот что. – Петр почесал затылок и наконец проговорил уверенно: – Если, переехав в Италию, я стану сотрудником разведки, то только агентом-двойником.

Альберто пару секунд оценивал услышанное и вдруг расхохотался:

– Отлично, ценю ваш юмор!

– Да нет, какой уж тут юмор! У меня две родины – Россия и Италия, во мне два набора генов – русские и итальянские, и как же в такой ситуации не быть двойником, как не работать на тех и на других? По-моему, это логично и оправданно.

– Да? Действительно логично. Ладно, идет, принимаю! Тем более такая откровенность.

– Обезоруживающая, да?

– В нашем деле это иногда помогает – парадоксальность. А если серьезно, то подумайте над моим предложением. Это вполне реальное предложение. Подумайте над ним.

– А вы над моим, – усмехнулся Петр.

– Договорились. И вот что: я вас не вербую, повторяю это, не вербую, а предлагаю. А решать вам. Вот и решайте. И помните про три заповеди. Не забыли? Вот и хорошо. А пока держите мою визитку. Тут мой телефон, личный, не служебный, только для своих. Если что, я к вашим услугам, звоните, напрямую или через синьору Беатриче – в общем, как посчитаете нужным.

– Это как посчитает Господь Бог, сказала бы моя синьора. Пойдемте, я провожу вас до дверей вагона и покурю заодно, а то вы меня разволновали, Альберто, черт бы вас подрал!

А в Триесте всё сложилось.

Да, сложилось: и переговоры с «Пантиери» прошли успешно (теперь, уже в Москве, дело за одобрением правительства, контролирующего «Росмортуртранс»), и контакт с прибывшим из Москвы начальством своей фирмы был вполне хорошим (а помимо начальства – и с Аликом, с которым жили в одном двухкомнатном номере, а вечерами шлялись по Триесту), и сам Триест вдруг побаловал хорошей погодой, неожиданно теплой в январе. Но самое главное, в душе возник полный покой. Это после разговора в поезде с Альберто. Теперь, стало ясно, уже не будет маячить тенью некто Лукино Моррети, не будет, потому что (так странно-прекрасно сложилось) разведчик Альберто на стороне Петра, а это значит, что нет уже никакого треугольника, теперь только двое – Биче и Петр, и следить за ними никто не будет. Они свободны, и их будущему никто и ничто не угрожает. А что до предложения Альберто относительно работы в СИДе, то что ж, он, этот разведчик, человек с юмором, так почему бы не отметиться в этом жанре? Хотя, черт его знает, может быть, тут есть доля серьёза. Как у Пушкина: «Сказка ложь, да в ней намек». Ладно, бог с ней, этой сказкой, а сейчас главное – Биче и будущее.

Вот в таком благодушии Петр гулял по вечернему Триесту, вместе с Аликом, как правило. Прекрасен этот городок на Адриатике, уютный, небольшой, всего-то двести тысяч жителей, ну и плюс туристы, конечно, но нынче их было мало. Центральная площадь с помпезными зданиями прошлых веков, которые похожи на огромные торты. Отсюда открывался прекрасный вид на море – серебристо-голубую ткань Триестского залива Адриатики, с яхтами вдоль берегов, большими и малыми судами у порта и где-то ближе к горизонту. Что еще? Фонтан нимфы Ауризины (как сообщил какой-то местный итальянец, эта мифическая дама – символ Триеста). Еще Большой канал – Canal Grande (надо же, и здесь такой же, как ив Венеции!). Выяснилось, что он был построен по приказу императорской дочки – Марии-Терезии Австрийской. Ну, пусть так. Сели в лодку, поплыли будто по длиннющей узкой улице, застроенной неоклассическими дворцами со слипшимися боками, а под оградами вдоль берегов – лодки, моторки, баркасы…

А еще чудо – «Гигантская пещера», Grotta Gigante, самая большая во всей Италии. Вниз – лестница из пятисот ступеней, а там открывается огромная, объятая камнем пустота: более сотни метров в длину и ширину, а высота, сказал гид, аж 65 метров. И конечно, свисают огромные сосульки сталактитов, сверкающие под цветными прожекторами.

Еще – Музей истории и искусств, Сад камней, Римский театр и Морской аквариум с обитателями адриатических и тропических глубин. В общем, прелесть!

Но лучше всего было в ресторанчиках. Нагулявшись с Аликом по вышеозначенным местам, садились в теплом зале (по вечерам все-таки становилось прохладно) среди непременных туристов (спасибо итальянской зиме, немногочисленных) и под шумок голосов ужинали и попивали вино. Особо полюбился ресторанчик Al Bagato – маленькое, удивительное уютное заведение, где подавали затейливые морепродукты с непременным набором сыров.

Да, хорошо было. И то, что именно Алик рядом, тоже хорошо. Как-то с ним уютно. Хоть Петр и постарше, а сдружились. Ну, дела общие (в том числе негласные) – это само собой, однако некая дружеская привязанность возникла еще в Москве, когда встречались в кафе на Арбате. Там возникла, а здесь укрепилась. И темы общие: футбол, обсуждение планов Алика на будущее (летом венчание, поскольку невеста Рената, кажется, хочет поскорее завести ребенка, а значит, все-таки надо покупать или поначалу брать в аренду домик на Сардинии). Ну а про свои планы, почти аналогичные, если исключить Сардинию, Петр не говорил, и не из-за того, что был скрытен по натуре, а просто потому, что боялся сглазить.

Да, хорошо было в Триесте, особенно вечерами в ресторанчике, очень хорошо.

Переговоры, как и планировали, заняли ровно неделю, и с готовым проектом долгосрочного договора между «Росмортуртрансом» и «Пантиери» (на трех языках – английском, русском и итальянском) утром 14-гоянваря вылетели в Москву. Обратный рейс был непрямым, через Мюнхен (так забронировали изначально, другого варианта не оказалось), поэтому перелет вышел долгим, а к тому же при подлёте к Москве вдруг сообщили, что по метеоусловиям посадка будет не в Шереметьеве, а в Домодедове. Это опечалило начальников, ибо их, троих, в Шереметьеве к означенному часу ожидала служебная машина из офиса, а вот Петру и Алику было всё равно, откуда добираться домой на поезде-экспрессе, что даже удобнее и быстрее, поскольку, понятно, никаких пробок.

Наконец приземлились, получили багаж, миновали контроль и наконец ощутили себя на родине – в шумной толпе, заполнившей зал международных прилетов. Там разделились: генеральный директор с Гулибиным и его замом сразу же пошли к выходу из здания аэровокзала, чтобы ехать в город на такси, а Петр с Аликом – налево вдоль длинного прямоугольника зала, в конце которого находился выход к электропоездам. На табло значились цифры – время и погода: 1620, 4. Значит, в Москве будем в пять вечера или в полшестого, подумал Петр, вот и хорошо. И вообще всё хорошо, если не обращать внимания на толпы народа и обычную вокзальную суету.