Надо папе с мамой как-то сообщить, подумал Петр. Где мой мобильник?

– Где мой мобильный телефон, вы не в курсе?

– Нет, не знаю, вас сюда из приемного доставили, там раздели, там всё, что при вас было… Помочились? Давайте судно заберу.

Тут вошел мужчина в халате, колпаке и с маской, свисающей с одного уха, присел рядом, представился, стал расспрашивать, как самочувствие, какие жалобы, потом откинул простыню, осмотрел, послушал легкие, измерил давление. Вот с ним и разговорились. Так Петр всё узнал.

Картина получалась такая. Вчера около половины пятого вечера в Домодедове, внутри аэропорта, в зале международных прилетов, произошел сильный взрыв. Уже много раз показывали по телевидению. Судя по всему, дело рук террористов с Кавказа. Есть погибшие. Сколько? Уточняется, но немало, на вчерашний вечер около тридцати пяти человек. На месте взрыва обнаружены останки предполагаемого террориста. Много пострадавших, раненых. У большинства минно-взрывные травмы. После взрыва возникло сильное задымление, но поскольку выбило стекла всех дверей, дым в зале вскоре рассосался. Восстановили освещение. Да, конечно, была паника, люди выбегали из здания, всё было залито кровью и покрыто слоем пыли, осевшей после взрывной волны, здание аэропорта частично повреждено, разбросаны личные вещи – в общем, бедлам и ужас. Понаехали «скорые», стали оказывать помощь и развозить пострадавших – кого куда: в близлежащие областные больницы, в городские московские, в том числе в Первую Градскую и Институт Склифосовского, это зависело от степени ранений и травм.

И тут выяснилось, почему Петр попал именно в «Склиф», это доктор, дежуривший в приемном отделении, узнал от врача «скорой». Там, в Домодедове, над лежавшим Петром суетился какой-то иностранец, до того оттащивший его к выходу, поближе к выбитым дверям, где поменьше дыма, и вот этот иностранец что-то говорил по-своему, говорил, требовал, и медики подумали, что пострадавший тоже иностранец, к тому же у него, скорее всего, перелом руки, явно контузия, спутанное сознание, и потому решили везти в «Склиф». Да, это не так близко, но вроде помирать он пока не собирается, вот и доставили сюда, в престижный травмоцентр, в сопровождении того иностранца. Как и еще пятерых пострадавших, на других «скорых».

А тот самый иностранец, продолжил доктор, он чудом совсем не пострадал, вот и ушел самостоятельно, выполнив свою миссию, только записал номер корпуса, отделения и фамилию врача. А вы оказались русским, усмехнулся, и хорошо. А тот иностранец, этот забавный парень, он кто? Итальянец, ответил Петр, он хороший человек, мой друг. Так что со мной?

Диагноз, если коротко, – минно-взрывная травма. Теперь подробно. Несколько резаных ран – на лице, голове, шее. Но это мелочи. Не мелочи – рука и голова. Думали, перелом плечевой кости, но, судя по снимкам, только трещина кости, поэтому на первые дни загипсовали от греха. Однако главное – это голова. От удара взрывной волны – контузия мозга с временной потерей сознания, зрения и слуха, с очагами ушибов поверхностей полушарий мозга о стенки черепа. Естественно, сотрясение мозга. Но спасибо еще, нет внутричерепных гематом. Так что, заключил доктор, удар от взрыва был приличным, а вот осколки погуляли по вашему телу очень лояльно, буйно, но лояльно, вам еще повезло, хотя вашему другу-итальянцу повезло куда больше, он вообще в рубашке родился, ни одной раны. А где ваш мобильник, не знаю, а личные вещи – в приёмном, как положено… да оставьте это, сейчас вам надо тихо лежать, лежать не вставая, поменьше говорить, слушаться докторов, скоро вас опять осмотрит невропатолог и еще раз сделаем УЗИ. А сколько вам тут валяться? Если никаких осложнений, то неделю. Снимем гипс, закроем раны и переведем вас в неврологию. Контрольная томография и прочее. Короче, посмотрим. Лежите, лечитесь, чинитесь, всё!

Петр поблагодарил (и мне УЗИ, подумал, как и Биче, только не живота, а башки) и, когда доктор, вышел, подозвал медсестру:

– Ирочка, золотая моя красавица, вот про катетер вы всё знаете, а мобильник у вас есть?

– Есть. Но больным…

– Как думаете, мне самому позвонить маме с папой или вас попросить?

– Ну если маме-папе, то могу и я. А что?

– Если я говорю вполне внятно, как диктор на телевидение, то тогда я сам. Ну, если дадите мобильник на минуту.

– Такому мужчине как не дать! – но затем предложила: – Лучше я сама позвоню, а то ваш голосок… да, еще не ахти. Диктуйте номер.

Оказывается, жить на больничной койке – это работа. То взятие анализов, то перевязки, то везут на рентген, то ставят капельницы или делают уколы, то осмотр очередного врача-специалиста. Но так лишь в первый день, успокоил сосед по палате, потом будет проще, можно будет и отдохнуть.

В перерывах между всем этим Петр думал о Биче. Что и как ей сообщить? И вообще сообщать ли? Ее волновать нельзя – и всегда нельзя, а сейчас, когда она беременна, особенно. Что же придумать? Ведь вчера он не позвонил ей, не отправил короткое компьютерное послание – дескать, долетел, всё хорошо, люблю, целую. А небось пронырливые итальянские СМИ разузнали про теракт в Москве и уже вечером с пометой «срочно» сообщили об этом по своему радио-телевидению, показали видео. А Биче, она не разбивается в московских аэропортах, ей что Шереметьево, что Домодедово – один черт, ей понятно одно: вчера ближе к вечеру, когда должен был приземлиться самолет из Триеста, в московском аэропорту произошел теракт, есть погибшие и раненые. Она, несомненно, это узнала. А он не написал ей, не позвонил, как договаривались. И что теперь делать?

Он вспомнил их разговор в последнюю ночь в Милане. Всё нас будет хорошо, сказала тогда Биче, не те теперь времена, чтобы были проблемы, тем более неразрешимые, не война ведь или что-то в этом роде. Он согласился и еще пошутил: остается только пожелать, чтобы кирпич на голову не упал… Вот он и упал, так уж вышло. Не убил, но досталось здорово. Биче, помнится, усмехнулась в ответ на этот «кирпич»: дескать, ни на чем не основанные речи. Вот как? Как это – ни на чем не основанные? А если в стране тлеющая гражданская война, точнее, межэтническая? Тогда «кирпич» – это очень основанное. Живешь в России – всё может случиться, такая тут судьба. Вот и ответ на твой любимый вопрос «что впереди?» Вот что!

Однако явились родители, и Петр успокоился. Они держались героически: маме удалось не заплакать, увидев перебинтованного сына, а отец только выругался крепко и, присев, сжал ему здоровую руку. Понятно, они порядком переволновались вечера. Сын должен был прилететь, позвонить, а вместо этого по телевидению… ну ясно что. Прождав пару часов, они стали звонить в справочную Шереметьева, потом Домодедова, и узнали-таки, что самолет из Триеста сел именно в Домодедове, и именно перед самым терактом.