– Как вас звать, дорогая?

Естественно, это было произнесено по-русски, но Биче, кажется, смысл уловила.

– Синьора, я Беатриче, а лучше просто Биче, да-да, так лучше, если по-свойски, а мы с вашим Петя очень свойские люди.

Петр быстро перевел маме эту улыбчивую скороговорку, а затем сказал Биче:

– Слово «Петя» склоняется, между прочим, и еще ты имела в виду, что ты с тобой люди не свойские, а близкие. Так?

Она не успела среагировать, потому что в дело вступил отец, заговоривший по-английски:

– Я так и знал, что мой сын, который большой невежда, когда-то вспомнит о классике, о Данте и других великих. Вот видишь, Наташенька (это маме), вспомнил – познакомился с самой Беатриче. Вы понимаете мой английский, мэм?

Биче рассмеялась и ответила тоже на английском:

– О’кей! И еще раз: зовите меня Биче, ну что за «мэм»! А это вам, синьор… э?

– Зовите меня Андреем, – в тон ей ответствовал отец и принял протянутый ему пакет. – О, спасибо, дорогая, опять «манки-кофе», вот это да, вот это подарок! Чудесный кофе, Петенька привез его в последний раз из Италии. Тронут, тронут! Проходите, прошу! Наташенька, где мы сядем – на веранде или в саду? Вам, Биче, не будет прохладно с голенькими-то плечиками? Сейчас шаль принесу. Так сказать, наброшу на плечи эту темно-вишневую шаль.

Последние слова отец произнес (вернее, пропел) по-русски, поэтому мама хохотнула:

– Ну, распелся, ловелас! Ты не обращай на него внимания, девочка! (Это Биче, и на «ты»!)

Биче, понятно, не поняла, о чем речь, но поняла, что ее приняли. Спросила, пока шли в дом:

– Синьор Андрей, а почему вы сказали, что Петя… э, кто он?

– Не синьор Андрей, а просто Андрей, это раз, а сказал я, что наш Петенька есть человек малообразованный, несведущий, однако с претензией на то, что много знает. Это и есть невежда, неуч, поняла?

– О, так? А тогда где же были вы, вы как родитель, где ваше воспитание?

Петр улыбнулся:

– Вот так, папа! Что, попало тебе наконец? Этой стерве палец в рот не клади!

– Ты уверен, что она не понимает по-русски? – прошептал отец.

– Уверен, но слово «стерва» знает, и знает, что это про нее…

Так они перешучивались, и было им, похоже, хорошо. Мужчины стали подготавливать мангал, разожгли угли, а женщины насаживали куски мяса на шампуры, перекладывая их помидорами и луком, затем занялись столом. По участку поплыл вкусный дымок. Было тепло, спокойно.

– А какое вино к шашлыку? Или водку? – задал законный вопрос отец.

– Мы привезли, вон в той сумке, распакуй, мама!

– Алкоголики! А потом небось курить будете?

Слово «алкоголики» показалось Биче знакомым:

– В какую семью я попала! Все пьют хорошее вино, отлично! О, водка! Это типа граппы, да? О, моё «Виньето Лорето»! Петя, но ты много не пей, ты за рулем, а я тебя обратно не повезу по вашим дорогам! Это большой ужас.

– Командирша, да? – понизив голос, спросил отец.

– Это не единственный ее минус, – шутливо вздохнул сын.

– А у нас, смотри, уже черемуха зацвела, – теперь громко проинформировал отец. – А скоро будет сирень. Сирень у нас превосходная, махровая. Вон кусты, видишь? В твоей Италии с сиренью как? А черемуха есть?..

Потом они сидели за столом в саду, ели, пили (все, кроме Петра, если не считать одной рюмки вина), шумно переговаривались и вполне понимали друг друга. Отец выяснил, что Биче кое-как говорит на испанском, и принялся изъясняться на языке Сервантеса и Маркеса, как он сказал. Они явно разболтались, и Петр стал помогать маме, которая убирала со стола тарелки, чтобы затем подать чай и кофе. Когда они оказались в кухне, мама тихонько спросила, кивнув на участок:

– Петенька, и как? У тебя это серьезно?

– Вполне.

– Чудесная девушка! Забавно. Но чудесная. Флейтистка, с ума сойти! Ну да, ну да… И вы – как вы?.. Ну…

– Ну да, мы близки. Мы близки, в том числе и физически.

– Прости, прости, понятно!.. А если будут дети, то… ну, по цвету?

– Мама! – Петр тихонько рассмеялся. – Мама, я уже всё узнал. Законы генетики гласят, что при браке белого мужчины и мулатки расклад такой: 25 процентов вероятности, что родится белый ребенок, те же 25, что мулат, и 50 процентов, что так называемый светлый мулат, то есть нечто среднее между белым и мулатом, как я понимаю. И что? Красиво! У Господа Бога есть выбор. Пусть выбирает, а мне всё равно. А тебе?

– Ну, и мне тоже. Конечно, какая разница! Лишь бы ты был счастлив. – Но тут же поправилась: – Лишь бы вы были счастливы, хочу я сказать…

На следующий день, после вчерашней обязательной программы, была программа произвольная. Проехались и немного погуляли в тишине по старым переулкам Арбата и Замоскворечья, потом Петр повез Биче на Новодевичьи пруды. Посмотрели монастырь, старое кладбище, посидели на лавочке у самой воды и вернулись домой. Можно было и в ресторан, но по обоюдному желанию решили обедать дома. Чтобы вдвоем и больше никого. У них был последний вечер и последняя ночь – завтра утром Биче улетала в Милан.